Женщина спустилась на берег, намочила в воде шаль и бросила ее на камни, как если бы ту просто выкинуло на берег приливом. Потом она осторожно взобралась обратно и двинулась по тропинке. Элейн шла всю ночь. Она была уверена, что сэр Майлз задушил Летти Шелби, и не сомневалась, что ее собственная смерть – только вопрос времени. Убийца не настолько глуп, чтобы оставить ее в живых…

Тогда-то ее и встретил сэр Джейкоб. Он как раз возвращался домой, когда заметил леди Элейн, которая устало брела по дороге. Сэр Джейкоб едва узнал ее, так изменилась эта красавица за последнее время. Ни минуты не колеблясь, он посадил ее в карету и отвез в Севенокс-Хаус, где она оказалась в безопасности. В конце концов несчастная все ему рассказала.

Они обсудили ее план. Сэр Джейкоб организовал «похороны», а Элейн тем временем уехала во Францию. Следующие пять лет она провела в монастыре. Но однажды от сэра Джейкоба пришло письмо, где тот писал о Данте. После этого мать уже не могла больше оставаться вдали от дома и решила вернуться в Девоншир. Сэру Джейкобу пришла в голову отличная идея поселить ее в собственном доме под видом глухой как пробка престарелой племянницы.

Когда одиночество делало ее жизнь нестерпимой, леди Элейн ускользала из дома под покровом ночи и пробиралась в Мердрако. Она бродила по огромному дому, с тоской вспоминая время, когда была счастлива здесь. Но ее появление не осталось незамеченным. Поползли слухи. Именно тогда возникла легенда о Бледной Леди, которая темными ночами бродит в развалинах замка. Суеверные контрабандисты решили оставить в покое страшные руины. Леди Элейн с улыбкой призналась, что не смогла удержаться, чтобы украдкой не взглянуть на сына. Тогда-то облаченную в белое фигуру и увидела в окно перепуганная Рея: мать кралась по пятам за сыном, скользя в темном саду словно привидение из легенд.

Когда стало известно, что Данте навсегда вернулся домой и привез с собой жену и сына, леди Элейн и сэр Джейкоб поняли, какая угроза нависла над ними. Они посовещались с поверенным сэра Джейкоба в Лондоне и уже были готовы попытаться разоблачить сэра Майлза – объявить во всеуслышание о том, что им было известно. Правда, доказательств не было. Самое большее, на что они могли рассчитывать, – это то, что местные власти сочли бы необходимым приглядеться повнимательнее к сэру Майлзу Сэндбурну.

…Рея высунулась в окно, нежная улыбка скользнула у нее по губам, когда она увидела, как леди Элейн высоко подбросила Кита, а потом крепко прижала внука к груди. Пока она любовалась этой сценой, за ее спиной выросла темная фигура Данте и сильные руки осторожно обхватили ее за талию. Он нежно привлек к себе жену, прижался подбородком к пышным волосам цвета свежего меда. Воцарилось молчание, казалось, что души их также прильнули друг к другу.

– Я подумал: а не пришло ли время съездить погостить в Камейр? Уверен, герцог и герцогиня уже волнуются, да и без внука они скучают. Мама будет рада познакомиться с твоими родителями. А оттуда было бы неплохо завернуть ненадолго в Лондон. Наберу-ка я, пожалуй, новую команду да вернусь в Мердрако на «Морском драконе»!

Рея протянула руку и нежно провела кончиками пальцев по суровому обветренному лицу. Ей вспомнился день, когда она увидела его впервые. Это было на «Морском драконе». Теперь, похоже, они вновь скоро ступят на палубу своегр корабля. Пальцы маркизы Джейкоби сомкнулись на драгоценной броши, которую она постоянно прикалывала к корсажу, и губы тронула улыбка. Слава Богу, что брошка была на ней, когда случился пожар! Она подумала, что не иначе как эта маленькая безделушка спасла им жизнь в ту страшную ночь. И Рея дала молчаливую клятву в душе никогда не расставаться с ней.

– Может быть, хочешь спуститься и присоединиться к ним? – спросил муж, поцеловав ее. Рука об руку они вышли из комнаты, которая показалась им мрачной и пыльной по сравнению с ослепительно яркими лучами солнца, щедро заливавшими лужайку под окном. Данте не хотелось, чтобы что-нибудь снова напоминало ему о трагедии прошлого.

Взявшись за руки, Данте и Рея побежали через сад туда, где весело смеялись леди Элейн и их маленький сын. Наступило утро нового дня.

Долог путь и труден, что из мрака преисподней ведет нас к свету.

Джон Мильтон

Белоснежная чайка взмахнула крыльями и взмыла в безоблачное небо, ее легкая тень на мгновение коснулась зеленого кружева листвы далеко внизу. Было то прекрасное время, когда цветущий тимьян и черный терновник наполняют воздух нежным ароматом. Молодая слива цвела пышным цветом, чуть розоватые лепестки казались восковыми, сладкое, дурманящее благоухание кружило голову.

Золотистые венчики примул, мелькавшие тут и там, напоминали о том, что еще не настало время, когда щедрое летнее солнце согревает промерзшую за долгую зиму землю. Суровые ветры, неизменные спутники зимнего ненастья, то и дело налетавшие с моря на северное побережье Девоншира, сменялись штормами, которые гнали к скалистым берегам яростно ревевшие воронки смерчей.

Но одинокий темный силуэт башни, словно угрюмый часовой, молчаливо устремлялся к небу. На своем веку она повидала немало. И что ей было за дело до бешено налетавших шквалов соленого ветра, стремившихся к востоку, где встававшее солнце окрашивало низкие облака в сочные золотисто-оранжевые цвета?

Огромные серые валуны, с таким тщанием вырубленные в скалах и уложенные людьми, которые уже давно превратились в прах, были разбросаны по горному склону. Угрюмые останки каменных стен, неподвластные столетиям, осыпались и покрылись зеленоватыми пятнами плесени и мха. Нежные побеги плюща с завидным упорством карабкались по ним год за годом, цепкие усики виноградной лозы обвивали обломки разорванной снарядом мортиры.

Сквозь дыры в разрушенных арках мелькали кусочки неба. Там, где когда-то смыкались изящные своды, где были стены, украшенные узорными щитами и громадными рыцарскими мечами, овеянными славой былых подвигов, где прежде реял шелк боевых знамен, остались лишь пыль да груды камней.

А в заброшенном внутреннем дворике желтые головки одуванчиков пробивались к свету, раздвигая нежными побегами тяжелые каменные плиты. Не было слышно ни грохота подков боевых коней, ни скрипа колес, что прежде безлунными ночами тревожили покой Мердрако.

Огромный каменный дракон, рухнувший со своего постамента, по-прежнему, как и подобает часовому, сурово охранял вход в замок. Взгляд невидящих глаз был прикован к его владениям, угрожая любому, кто решился бы нарушить его покой. Но ничто больше не грозило Мердрако. Ни один враг не ждал, скрывшись за крепостными стенами, пока безмолвная мгла окутает землю черным плащом. Даже в мелькавших во дворе тенях не было ничего зловещего.

Ночами, повинуясь таинственным приказам бледного лика луны, неизменный прилив гнал соленые валы к берегу, и они яростно шипели и рассыпались мириадами сверкающих брызг об острые зубы скал внизу, под развалинами Мердрако. А высоко над ними вонзались в мягкое брюхо неба остроконечные силуэты всеми позабытых дозорных башен…

Позабытых? Нет, милосердная судьба уготовила замку совсем другую участь. Далеко в воздухе послышались смех и детские голоса, бешеный лай собак разбудил давно уснувшее среди каменных стен эхо. Если бы кто-то в этот миг оказался на башне, он увидел бы приближавшуюся к развалинам замка небольшую группу всадников.