Приказ Дракона Возрожденного! Впервые Тувин ощутила страх, ледяным червяком заползший в сердце. Дракон Возрожденный! Она хлестнула кобылу поводьями по шее. Щит никуда не делся! Да ведь столько деревьев между ними, он уже должен был потерять ее из виду! О Свет, Дракон Возрожденный!

Тувин сдавленно охнула, когда что-то ударило ее в грудь и сук, непонятно откуда взявшийся, выбил ее из седла. Она видела, как, увязая в снегу, несется галопом лошадь. А сама висела. Висела в воздухе, руки прижаты к бокам, ноги болтаются в шаге от земли. Она сглотнула. Должно быть, ее держит мужская часть Силы. Прежде ее никогда не касалась саидин. Тувин ощутила незримую плотную ленту, охватившую тело. Ей показалось, будто она чувствует порчу Темного. Она задрожала, борясь с криком, рвущимся из самого нутра.

Высокий мужчина остановил своего коня. Тувин поплыла по воздуху, потом села боком в седло. Казалось, мужчину не особенно интересовала плененная Айз Седай.

– Хардлин! – крикнул он. – Норли! Каджима! Ну хоть кто из вас, олухов проклятых, подойдет ко мне?

Он был высок, косая сажень в плечах, как сказала бы госпожа Довиль. Средних лет, красивый какой-то грубой мрачной красотой. Ничуть не похожий на хорошеньких юношей, которые нравились Тувин, – нетерпеливых, преисполненных благодарности и потому легко управляемых. Высокий ворот черного шерстяного мундира украшали с одной стороны серебряный меч, а с другой – странное существо, сработанное из золота и красной эмали. Мужчина, способный направлять Силу. Он отсек ее щитом от Источника и взял в плен.

Вопль, вырвавшийся из горла, ошеломил даже саму Тувин. Если б могла, она проглотила бы свой крик, но позади раздался еще один вопль, пронзительнее первого, и еще, и еще. Тувин заметалась из стороны в сторону. Противиться Силе бесполезно. Она понимала это, но продолжала вырываться, точно взбесившийся зверь.

Будто сквозь густой туман Тувин почувствовала, как гарцует конь, смутно различила слова:

– Потише, ты, мешок с ушами! Успокойся, сестра. Я тебе не... Да полегче ты, мул хромой! О Свет! Прошу прощения, сестра, но вот что мы научились делать. – И с этими словами он поцеловал ее.

В краткий миг она успела понять, что его губы коснулись ее губ, а потом все исчезло, и тепло затопило ее. Не просто тепло. Оно растеклось внутри медом, горячим, булькающим медом, который, казалось, вот-вот закипит. Она была струной арфы, дрожащей на пределе видимости. Она была тонкой хрустальной вазой, готовой разбиться вдребезги. И тут струна лопнула; ваза разлетелась на сотню осколков.

– А-а-а-а-а-а-а-ааа!

Сначала Тувин не поняла, что крик несется из ее широко раскрытого рта. Несколько мгновений она даже мыслить связно не могла. Тяжело дыша, она уставилась на мужское лицо, гадая, чье оно. Ах да, высокий мужчина. Мужчина, который мог...

– Можно было обойтись и без последнего штриха, – вздохнул он, похлопывая лошадь по шее. Та зафыркала, но шарахаться перестала. – Но мне показалось, что так нужно. Вряд ли из тебя жена получится. Успокойся. Не пытайся бежать, не нападай ни на кого и не касайся Источника, пока я не разрешу. Как тебя зовут?

Пока он не разрешит? Ну и наглец!

– Тувин Газал, – сказала она и заморгала. Почему она ему ответила?

– Вот ты где, – сказал другой мужчина в черном мундире, подъезжая к ним. От копыт его коня по сторонам летели комья снега. Вот такие Тувин нравились больше. Она сомневалась, чтобы этих розовых щечек бритва коснулась больше двух-трех раз. – О Свет, Логайн! – воскликнул красавчик. – Ты взял вторую? М’Хаэлю это не понравится! Хотя его, может, это и не волнует, ведь вы двое чуть ли не друзья-приятели.

– Друзья-приятели, Винчова? – мрачно произнес Логайн. – Будь так, как хотел М’Хаэль, я бы вместе с новичками репу мотыжил. Или меня бы на том поле зарыли, – добавил он негромко. Тувин подумала, что последние слова не предназначались для чужих ушей.

Что бы тот красавчик ни услышал, он недоверчиво засмеялся. Тувин во все глаза смотрела на высившегося над нею мужчину. Логайн. Лжедракон. Но он же мертв! Укрощен и мертв! И небрежно держит ее, усадив впереди себя. Почему она не кричит, не дерется с ним? Нож на поясе... Однако у нее не было никакого желания тянуться к костяной рукояти. Хотя та невидимая лента, что обвивала ее, исчезла. Она могла бы выскользнуть и попытаться убежать...

– Что ты со мной сделал? – спросила Тувин спокойным тоном. На это, по крайней мере, у нее хватило сил.

Повернув лошадь к дороге, Логайн объяснил Тувин, что же он сделал, и она пала головой на широкую мужскую грудь и зарыдала. Элайда заплатит за это, поклялась себе Тувин. Если Логайн когда-нибудь ее отпустит, она заставит Элайду за все заплатить. Последняя мысль отдавала особенной горечью.

Мин сидела скрестив ноги на украшенном обильной позолотой стуле с высокой спинкой и пыталась углубиться в чтение – на коленях у нее лежала переплетенная в кожу книга Герида Фила «Причина и безумие». Ей никак не удавалось прочитать хоть несколько страниц кряду. О, сама книга зачаровывала: сочинения мастера Фила уносили в вымышленные миры, о каких она, трудясь на конюшне, и не мечтала. Мин очень горевала о смерти милого старичка. В его книгах она надеялась отыскать намек, за что его убили. Пытаясь сосредоточиться, девушка мотнула головой.

Книга была увлекательная, но в комнате висела тягостная атмосфера. Малая тронная зала Ранда в Солнечном дворце горела позолотой – от широких карнизов до высоких зеркал на стенах, сменивших те, что разбил Ранд; два ряда стульев, на одном из которых и устроилась Мин, выстроились напротив возвышения, где красовался Драконов Трон. Трон был попросту уродлив, кайриэнские резчики сработали его в стиле, который полагали тирским: сиденье покоилось на спинах двух драконов, еще два изогнулись в виде подлокотников, другие вползали на спинку. Их глаза сияли солнечниками, а сами они сверкали позолотой и красной эмалью. Выложенное золотом на полированном каменном полу Восходящее Солнце, с отходящими во все стороны волнистыми лучами, лишь усугубляло тягостное ощущение. Хорошо хоть в двух больших каминах, в любой из которых девушка могла бы войти не пригибаясь, весело потрескивало пламя, распространяя приятное тепло, тем паче что за окном валил снег. То были комнаты Ранда, и только одно это перевешивало любые тягостные ощущения. Мысль, преисполненная досады и раздражения. Это комнаты Ранда – если он когда-нибудь соизволит вернуться сюда. Угораздило же влюбиться в мужчину, который весь – одна большая причина для раздражения!

Тщетно поерзав на неудобном стуле, Мин вновь попыталась читать, но глаза ее то и дело обращались к высоким дверям, украшенным эмблемами Восходящего Солнца. Она надеялась увидеть, как войдет Ранд; она боялась увидеть Сорилею или Кадсуане. Девушка одернула светло-голубую куртку, пробежала пальцами по вышитым на отворотах крошечным снежноцветикам. Другие цветки тянулись по рукавам, по штанинам, таким облегающим, что она с трудом в них влезала. Костюм не очень-то отличался от того, какой она обычно носила. Ну, не совсем. До сих пор ей удавалось избегать платьев, но девушка всерьез опасалась, что приди на ум Сорилее засунуть Мин в платье, Хранительница Мудрости собственноручно вытряхнет ее из той одежды, которую она предпочитает носить.