Вероятно, папа совершил ошибку, сочтя преждевременным выносить этот предмет на обсуждение собора; вместо этого он поручил его рассмотрение специальной комиссии, состоявшей из теологов, врачей, ученых и — в какой-то степени неожиданность! — супружеских пар. Эта комиссия вынесла решение, носившее рекомендательный характер, о том, что традиционная позиция церкви по данному вопросу должна быть изменена в части допущения искусственной контрацепции, по крайней мере при определенных обстоятельствах; все ожидали, что папа согласится с этой рекомендацией, которая уже получила одобрение большинства епископата. Увы, ничего подобного: обнародованная в 1968 году папская энциклика «Humanae vitae» («Человеческой жизни») всего лишь вновь подтвердила прежнюю позицию Ватикана. Энциклика вызвала огромное разочарование, а во многих случаях даже возмущение. Сотни священников отказались от сана — особенно в перенаселенных странах Латинской Америки; сотни других продолжали поощрять применение противозачаточных средств среди своей паствы, как они делали это и раньше.

Очевидно, папе Павлу следовало лично посетить Южную Америку; разумеется, он мог бы это сделать, поскольку стал первым папой, который много путешествовал, рассматривая это как часть своего пастырского долга. В 1963 году понтифик выступил с речью на заседании Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке, в 1964 году — на Международном евхаристическом конгрессе в Бомбее. В том же году Павел VI прибыл в Иерусалим, где он и вселенский патриарх Афинагор I совершили то, что явилось первым шагом на пути к прекращению Великого раскола, который разделял восточную и западную церкви с 1054 года[368]. В 1967 году Павел VI стал первым папой со времен османского завоевания, посетившим Стамбул, где он совершил обескураживающую ошибку, преклонив колени у входа в собор Святой Софии, тем самым дав повод радикальным исламистам для обвинений в свой адрес (якобы папа желает вновь превратить Айя-Софию в христианский храм[369]). В 1969 году папа принял участие в работе Всемирного совета церквей, на котором его присутствие было бы немыслимо до Второго Ватиканского собора (тогда из всех мест он посетил Женеву). В том же году Павел VI побывал в Уганде, став, таким образом, первым понтификом, чья нога ступила на африканский континент; а в 1970 году он посетил Филиппины (где ему едва удалось спастись от руки убийцы) и Австралию.

Однако уже к тому времени папа давал немногим своим ближайшим соратникам поводы для беспокойства. Бремя, которое он нес, становилось для него слишком тяжелым; Павел VI был глубоко несчастным человеком. Его одиночество и падавшая популярность (особенно после энциклики «Humanae vitae») наряду с нараставшими противоречиями внутри церкви (последствия Второго Ватиканского собора) со временем стали очевидны, разраставшийся международный терроризм и итальянские «Красные бригады» собирали свою кровавую дань и усиливали депрессию папы. В 1974 году даже пошли слухи о его возможном отречении. Наконец, в 1978 году похищение и последующее убийство его близкого друга, христианского демократа Альдо Моро (папе пришлось возглавить церемонию его похорон), нанесли понтифику такой удар, от которого он уже не оправился. В том же году Павел VI умер (от острого цистита, который повлек за собой обширный инфаркт) в своем летнем дворце в Кастель-Гандольфо. Это случилось воскресным вечером 6 августа, в праздник Преображения.

Кардинал Альбино Лучани был избран папой после четвертого голосования в первый и последний день конклава, 26 августа 1978 года. Он родился в бедной трудовой семье близ Беллуно, его отец большую часть своей жизни проработал сезонным рабочим (каменщиком и электриком) в Швейцарии. Альбино стал епископом Витторио-Венето, а в дальнейшем в течение 9 лет являлся патриархом Венеции; тем не менее он был мало известен за пределами Италии, поэтому такой сенсацией явилось то, что 111 голосовавших кардиналов, из которых только 27 были итальянцами, так быстро избрали именно его! Английский кардинал Бэзил Хьюм дал свое объяснение этому факту: «Редко когда я испытывал подобное ощущение Божественного присутствия… Я не отношусь к числу тех людей, кто провидит волю Святого Духа, и несколько скептически смотрю на это… Однако для меня он был кандидатом Господа».

Павел VI, как мы видели, принял свое избрание папой с большой неохотой; его преемник испытывал аналогичное чувство еще в большей степени. После предпоследнего голосования, когда Лучани стал безусловным фаворитом и лишь 7 голосов отделяли его от избрания папой, он, как потом рассказывали, проговорил: «Нет, пожалуйста, нет…» Многие из тех, кто знал его достаточно близко, полагали, что он вполне мог отказаться от избрания; однако с грустью и через силу Лучани тем не менее склонил свою голову Он принял имя Иоанна Павла I (1978) — первый случай принятия двойного имени в истории папства. В своей первой речи, обращенной к жителям Рима, папа так объяснил мотивы своего поступка: «Папа Иоанн пожелал собственноручно рукоположить меня здесь, в базилике Святого Петра. Затем я, недостойный, наследовал ему в соборе Святого Марка — в той самой Венеции, где все еще пребывает дух папы Иоанна… С другой стороны, папа Павел не только сделал меня кардиналом, но и за несколько месяцев до этого, на площади Святого Марка, заставил меня покраснеть от смущения перед лицом 20 тысяч человек, когда он снял с себя епитрахиль и возложил ее на мои плечи. Никогда прежде я не краснел так сильно… Вот почему я принял имя «Иоанн Павел». Знайте об этом. Я не обладаю мудростью сердца, присущей папе Иоанну. У меня нет подготовки и культуры папы Павла. Но я сейчас стою на их месте. Я постараюсь послужить церкви и надеюсь, что вы поможете мне своими молитвами».

Этот свободный и непринужденный тон наложил свой отпечаток на понтификат Иоанна Павла I. Ни один другой папа не был более доступным, чем он; ни у одного папы не было такой искренней и чарующей улыбки — улыбки, с которой он обращался к каждому, с кем встречался. Он был чужд помпезности. Безусловно, она была неразрывно связана с его саном, однако он свел ее к минимуму. Например, Иоанн Павел стал первым папой, отказавшимся от коронации; больше не было ни тиары, ни церемониального кресла, в котором его бы несли на плечах через толпу, ни колыхающихся страусиных перьев, ни королевского «мы». Он продолжал вести церковь назад, к ее истокам, к смирению и простоте, чистоте помыслов и бедности, присущим самому Иисусу Христу.

Но как этого добиться? Прежде всего предстояло выдержать сопротивление курии. В ней у Иоанна Павла не было врагов — пожалуй, в момент своего избрания у него вообще не было врагов.

Однако его отказ от коронации со всеми ее традиционными украшениями шокировал традиционалистов, а его решение урезать вдвое обычные праздничные выплаты в размере месячного оклада по случаю избрания нового папы не добавили ему популярности. Кроме того, Иоанн Павел вскоре обнаружил, что Ватикан представляет собой рассадник мелочной ненависти, соперничества и зависти. «Я не вижу ничего, кроме злобы, направленной против всего и каждого, — сокрушался папа. — Я также заметил, что здесь, как кажется, две вещи в большом дефиците: чистота помыслов и чашка хорошего кофе».