Он трагически погиб в диких краях. И пусть он никогда не вернется в родной Египет, память о нем, благодарность ему, подобно этой гранитной стелле, пребудут десять тысяч лет.

Я, Нара Ток, наместник нома Квебуи, именем фараона Нефера Сети, Великого любимца богов, написал эти слова.

Собравшись в лучах раннего солнца вокруг гранитного монумента, все вознесли хвалу и благодарность Гору и Хатор и умоляли их принять душу Таиты. Затем Мерен и Тинат во главе экспедиции прошли к ожидающим лодкам. Флотилия начала последний переход. Ей предстояло преодолеть еще две тысячи лиг, миновать шесть нильских порогов и вновь увидеть плодородные земли Египта.

Теперь, когда уровень воды высоко поднялся, пороги выделялись издалека, белыми потоками бурного течения. Однако джаррианские лодки строились с учетом именно таких условий, а Мерен был искусным и опытным кормчим. Таита незримо стоял рядом с ним и помогал, когда Мерен ошибался. Вдвоем они сумели провести флотилию через пороги без потерь и серьезных повреждений.

Между пятым и вторым порогами река сворачивала в западную пустыню, и этот изгиб увеличивал путь почти на тысячу лиг. Гонцы наместника Нары, высланные заранее, скакали напрямик. Их сообщение наместник нома Асуан прочел за несколько дней до того, как флотилия миновала первый порог и оказалась в Египетской долине. Дальнейшее плавание превратилось в триумф.

Вернувшаяся вода оживила оба берега. Крестьяне вернулись в свои хижины, начали работать на полях, и уже зеленела и цвела первая поросль. Население выстраивалось вдоль реки и приветствовало проходящие лодки, размахивая пальмовыми листьями. В воду бросали цветы жасмина, которые плыли вслед за флотилией. Люди плакали от радости, выкрикивали похвалы и слова благодарности героям, вернувшимся с загадочных южных просторов.

В каждом городе наместник приглашал путников сойти на берег, знатные люди и жрецы возглавляли процессии, двигавшиеся к храмам. Путников осыпали цветами, везде их ожидали празднества и пиры.

Таита и Фенн вместе со всеми сходили на берег. Фенн впервые в нынешней жизни видела землю, которой когда-то правила. Никто в Египте не мог узнать ни ее, ни Таиту в их нынешнем обличье, и Таита снял заклятие невидимости, под защитой которого они провели столько времени. Тем не менее, они закрывали лица так, что виднелись только глаза, и свободно смешивались с толпой.

Блестя глазами от радости и удивления, Фенн слушала, как Таита объяснял ей увиденное и происходящее. До сих пор ее воспоминания о прошлой жизни были туманными и отрывочными, да и их она получила от Таиты. Теперь же, когда она стояла на земле своей родины, все вернулось. Лица, слова и дела прошлого столетия она помнила так ясно, словно прошло всего несколько лет.

В Ком-Омбо они причалили к берегу у массивных стен храмового комплекса. Гигантские изображения богов и богинь были изваяны из известняковых глыб. Пока верховная жрица во главе своей свиты спускалась на берег, чтобы приветствовать путников, Таита и Фенн прошли пустынными коридорами храма Хатор в прохладное внутреннее святилище.

– Здесь я впервые увидел знак твоей души в его нынешней форме, – сказал Таита.

– Да, я хорошо это помню, – шепотом ответила Фенн. – Хорошо помню это место. Помню, как всплывала к тебе в священном бассейне. Помню и слова, которыми мы обменялись. – Она помолчала, словно восстанавливала их в памяти, потом произнесла: – Стыдно тебе не узнать меня, ибо я Фенн. – И повторила это чистым детским голосом, от которого сердце Таиты дрогнуло.

– Именно таким голосом ты это сказала.

– А помнишь, что ты ответил?

Таита покачал головой. Он, конечно, хорошо помнил, но хотел услышать это от нее.

– Ты сказал… – Фенн изменила голос, подражая ему. – «Нет, я сразу узнал тебя. Ты точно такая, какой была, когда я увидел тебя впервые. Я никогда не мог забыть твои глаза. И тогда и сейчас они самые зеленые и самые прекрасные во всем Египте».

Таита негромко рассмеялся.

– Как по-женски! Ты никогда не забываешь приятные слова.

– Особенно такие замечательные, – согласилась Фенн. – Я принесла тебе подарок. Ты его помнишь?

– Горсть извести, – сразу ответил Таита. – Бесценный дар.

– Теперь можешь расплатиться со мной. Моя цена – поцелуй. Или столько поцелуев, сколько ты сочтешь справедливым.

– Мне приходит на ум число десять тысяч.

– Предложение принято, господин. Сотню возьму немедленно. Остальное можешь выплатить с процентами.

* * *

Чем ближе был Карнак, тем медленнее становилось продвижение: обрадованное население задерживало флотилию. Наконец из дворца фараона, загоняя лошадей, прискакали гонцы. Они привезли командиру флотилии приказ спешно прибыть в Карнак и предстать пред фараоном.

– Твой внук Нефер Сети никогда не отличался терпением, – сказал Таита Фенн, и та взволнованно засмеялась.

– Как мне хочется его увидеть! Я рада, что он приказал Мерену поторопиться. Сколько лет теперь Неферу Сети?

– Пятьдесят четыре года. Минтака, царица и его главная жена, ненамного моложе. Интересно, какой она тебе покажется: нравом она очень похожа на тебя, столь же необузданная и своевольная. В гневе она почти так же свирепа, как ты.

– Не совсем уверена, хвала это или хула, – ответила Фенн, – но одно я знаю точно. Мне она понравится, мать моих правнуков.

– Она в смятении и нуждается в нашей помощи. Эос и ее лжепророк до сих пор держат ее в своих путах. Хотя Эос погибла, а власть ее уничтожена, Соэ сохраняет власть над царицей. Наш последний священный долг – освободить ее. После этого мы с тобой сможем посвятить себя своей мечте.

И вот они прибыли в Карнак, город ста врат и бесконечного великолепия, которое с возвратом воды возродилось в полной мере. Столь густых и взбудораженных толп они еще не встречали в Двух Царствах. Потоки людей лились из городских ворот, бой барабанов, рев труб и крики сотрясали воздух.

На царском причале стояла группа жрецов, вельмож и военачальников в роскошных нарядах и доспехах и в сопровождении не менее великолепно одетой свиты.

Как только Мерен и Тинат сошли на берег, загремели фанфары и огромная толпа издала приветственный крик. Великий визирь подвел их к паре великолепных колесниц, которые стояли наготове. Обе колесницы, покрытые листами золота и усаженные драгоценными камнями, сверкали в ярких лучах солнца. В них были впряжены кони из конюшен самого фараона, одна упряжка молочно-белая, вторая вороная.

Мерен и Тинат встали на колесницы и хлестнули коней. Они проехали царским путем между рядами каменных сфинксов – два воина-героя в полном вооружении и снаряжении. Перед ними скакал отряд вооруженных всадников, за ними бежал отряд личной стражи фараона. Рев толпы катился как буря.

Далеко позади пешком шли неузнаваемые Таита и Фенн; они пробились сквозь толпу к воротам дворца. Здесь они остановились, взялись за руки и окутали себя заклятием невидимости, чтобы миновать стражу и пройти в большую приемную. А там встали в стороне от толпы придворных и знати, заполнившей зал.