как он дан Островским в самом тексте роли — намеренно немногословном и отрывистом, — гораздо больше внутренней силы, чувства своей власти над людьми, чем это даст исполнитель роли. В трактовке театра образ Халымова потерял большую долю социальной остроты и значительности…

Так, один за другим, ушли из комедии Островского люди с резко очерченными социальными биографиями, с ярко выраженными человеческими характерами, со своими целями и страстями, — ушли деятельные участники жизненной битвы.

А вместе с ними исчезли из комедии острые конфликты, резкие контрасты, погасли сильные чувства, примолкли громкие голоса. Комедия Островского снова оказалась непроявленной на сцене. Так же как и в предыдущих ее постановках в театре, ее стройное здание раскололось на составные части. Вместо целостной драмы на сцене опять появились разрозненные психологические портреты и жанрово-бытовые зарисовки, сами по себе не лишенные временами жизненной убедительности и чисто театральной яркости, но существующие в спектакле отдельно друг от друга, вне такого общего замысла, ради которого Островский и писал свое «Сердце не камень».

Послесловие

Как мы видели, вопрос о полноценной режиссерской трактовке «Сердца не камень» не решается изолированно от общей проблемы позднего Островского, которая все еще стоит перед театром наших дней. «Сердце не камень» является только одной «главой» (может быть, самой трудной) в том обширном многоглавом «романе», который Островский создает в цикле своих последних произведений, названных нами «печальными комедиями» драматурга. Эти пьесы все еще ждут своего точного сценического решения.

Многое уже сделано в этом направлении и театрами и критикой, особенно если вспомнить, что при жизни Островского и много после него эти произведения в большинстве считались самыми слабыми, самыми неудачными и даже неумело сработанными в его художественном багаже и рассматривались как непреложные свидетельства его окончательного творческого упадка. На такой оценке сходились тогда и старые его противники и многие из его вчерашних доброжелателей. К этому времени относится горестная жалоба драматурга: «Я никому не сделал ничего дурного, а меня бьют со всех сторон».

В наше время никто не повторит странно-безнадежной оценки последних пьес Островского. Они уже давно стоят в центре внимания современных театров. И все отчетливее начинает утверждаться точка зрения на них как на высшее торжество гения Островского и его мастерства.

С особой интенсивностью волна интереса к «печальным комедиям» Островского обозначается в театрах на исходе 30‑х годов и доходит до середины 50‑х. В эту пору на сценах столичных и периферийных театров были поставлены почти все пьесы из последнего цикла драматурга, вплоть до «Богатых невест» и «Красавца-мужчины», вообще редко доходивших до театральных подмостков. Часто одни и те же пьесы ставились чуть ли не одновременно в различных режиссерских вариантах, как будто театры стремились в совместной работе во что бы то ни стало пробиться к их подлинному стилю.

Ни один из спектаклей этого времени, как мы уже отмечали, не дал решения такой задачи. Но во многих из них были свои счастливые находки и частные «открытия», сделанные режиссерами и актерами, создателями отдельных ролей-портретов. О них мы детально говорили в своем месте.

Подобно художникам-реставраторам, работающим над потемневшим полотном великого мастера, театры этих лет постепенно начинают обнаруживать в отдельных комедиях Островского за плотным слоем чужеродных напластований разрозненные яркие пятна, смело прочерченные линии, отдельные человеческие лица, выступающие из темноты в своем неожиданном своеобразии. Все эти детали еще не связываются в одну картину, но они уже позволяют угадывать скрытые богатства произведения в его целом.

Рука такого художника-реставратора — хотя бы частично — еще не коснулась «Сердца не камень» — впрочем, как и некоторых других пьес того же цикла.

Начатый и незавершенный опыт художественно-исследовательской работы постановщиков и актеров 40‑х годов должен помочь театрам наших дней открыть в его полном и незамутненном виде один из самых живых и значительных творческих «ликов» Островского.

Указатель имен

А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Э   Ю   Я

Аверкиев Д. В. 497

Айхенвальд Ю. И. 214, 429

Аксенов И. А. 107, 265 – 267, 278, 279, 288

Алеева А. С. 468

Алперс В. В. (сестра) 5

Алперс В. М. 4, 5

Алперс Г. Г. 27

Алперс Л. В. (мать) 5

Алперс С. В. (брат) 5

Альтман И. Л. 243

Амфитеатров А. В. 392

Андреев Л. Н. 138, 146, 147, 203, 324, 498, 499

Андреева М. Ф. 197, 314, 373

Андровская О. Н. 459

Анненский И. Ф. 168

Антуан А. 313

Арбузов А. Н. 307

Арватов Б. И. 150

Аристотель 505, 508

Арсенцева А. Н. 450, 467 – 78, 143, 263 – 310

Асенкова В. Н. 265

Астангов М. Ф. 517

Афиногенов А. Н. 204, 226

Ахматова А. А. 161

Бабанова М. И. 4, 11, 19, 64, 78, 143, 263 – 310

Бабочкин Б. А. 473

Бабятинский В. К. 473, 474

Байрон Дж.‑Г. 40, 259, 260

Балиев Н. Ф. 198

Бальзак О. 5, 492, 504, 512

Бальмонт К. Д. 161

Барсак А. 4, 6

Башкирцева М. К. 261

Бебутов В. М. 107, 149, 273

Безыменский А. И. 105

Белинский В. Г. 11, 14, 17, 19, 22, 214, 226, 256, 259, 327, 487

Бельский Б. В. 78

Беляев Ю. Д. 408

Бенуа А. Н. 153

Бескин Э. М. 190

Билль-Белоцерковский В. Н. 8, 10, 13, 16, 18, 163 – 262

Блок А. А. 5, 7, 11, 13, 22, 37, 38, 113, 116, 125, 138, 144, 153, 159, 168, 169, 214, 254,