Глупец в жреческом одеянии кивнул с несчастным видом.

— Да, да… конечно. Боюсь, однако, последняя передача власти огорчила множество людей.

Огорчила? Морг отвернулся, скрывая злорадную ухмылку. О! Жалким букашкам еще только предстоит узнать подлинное значение этого слова.

— Я лично буду тебе очень признателен, Эфрим, если ты сообщишь об этих моих решениях на экстренном заседании Совета. Я поручу Уиллеру известить о месте и времени его проведения. А ты озаботься тем, чтобы они усердно молились о спасении нашего любимого королевства.

Холз склонился в церемонном поклоне.

— Конечно, ваше величество. Я лично прослежу за этим.

Преодолевая отвращение, Морг ласково обнял жреца.

— Я полностью доверяю тебе, Эфрим. А теперь ступай и послужи нашему королевству. Возьми себе Уиллера.

— А тебе он не понадобится? Уиллер? Понадобится?

Придав лицу смиренное выражение, Морг ответил:

— Я готов принести эту жертву ради нашего милого Лура. В такую минуту я обойдусь без личного секретаря. Иди, дорогой друг, и да благословит тебя Барла!

Оставшись наконец в долгожданном одиночестве, Морг растянулся на низеньком диване, закрыл глаза и с наслаждением прислушался к раскатам грома, от которых дрожали тонкие оконные стекла.

* * *

За занавешенными окнами гостиной в домике Вейры не стихал и безжалостно дул пронзительный ледяной ветер. Потоки дождя заливали двор, а по крыше барабанил крупный, размером с куриное яйцо, град. Одна градина ударила в оконное стекло, и сидевший в комнате Гар оторвался от дневника Барлы и нахмурился. Нет, отвлекаться на то, чтобы посмотреть, что случилось с окном, нельзя. Об этом позаботится кто-нибудь другой. А он должен сосредоточиться на том, чего никто, кроме него, сделать не сможет: точном переводе ужасных и сложнейших заклинаний Барлы. Почти полдюжины ему уже удалось перевести, и он передал их Вейре с тем, чтобы Эшер начал учить эти запутанные и опасные комбинации слов. Оставалось перевести еще не менее десятка заклинаний.

А у него уже сейчас отчаянно разболелась от них голова.

Открылась дверь, и на пороге возникла Дафна. Она внесла в комнату поднос и тихо сказала:

— Здесь похлебка и хлеб. Вам нужно чего-нибудь поесть, вы работаете без перерыва вот уже несколько часов.

За ее заботливостью скрывалась глубокая личная печаль. Она проступала во всем ее облике — огромных грустных глазах, скорбно опущенных уголках губ. Гар отложил в сторону бумаги и принял поднос из ее рук. От миски с похлебкой поднимался пар и исходил восхитительный аромат. Дафна, чтобы не мешать, отошла к окну, отдернула занавеску и выглянула во двор, заливаемый потоками ливня.

Гар поставил поднос на стол и заставил себя съесть несколько ложек. Куриная похлебка. В детстве это было его любимое блюдо. Он еще немного поел, затем, глядя на печальную Дафну, спросил:

— Я так понимаю, что для Эшера теперь и ты больше не существуешь?

Она еле заметно вздрогнула и ответила, не глядя на него:

— Я бы предпочла не обсуждать эту тему.

— Хорошо, — не стал настаивать Гар. Он съел еще несколько ложек, пожевал черствого хлеба и вновь нарушил молчание: — А чем заняты остальные?

— Мэтт завалил всю кухню конской упряжью, и сейчас они с Дарраном чистят ее и смазывают маслом.

Гар поразился.

— Дарран возится с упряжью?

— Он хочет быть хоть чем-нибудь полезен.

Добрый старина Дарран!

— А что делает Вейра?

Дафна на мгновение запнулась.

— Они с Эшером пошли в сарай. Она помогает Невинному магу учить боевые заклинания.

От неожиданности он уронил ложку в чашку и изумленно посмотрел на молодую женщину.

— Вейра может творить боевые заклинания?

— Нет. — Дафна отвернулась от окна. — Но поскольку Эшер отказался принять твою помощь, она просто… она присматривает за ним. Сам понимаешь, на случай…

— Конечно. Чтобы он невзначай не погубил себя. Это понятно.

— Но у него все превосходно получается. Вейра говорит, он как будто учился творить боевые заклинания с той минуты, как начал ходить.

— Ты знала за ним такие способности?

— Я вообще ничего о нем не знала, кроме того, что он Невинный маг.

Она потерла плечи и пробормотала:

— Как холодно!

— Да, — согласился Гар. — Не самое веселое путешествие нам предстоит.

Дафна кивнула в сторону столика, на котором лежал дневник Барлы.

— Неужели нас могут спасти записи какой-то самоуверенной, к тому же давно умершей женщины?

— Не знаю. — Он постарался пропустить мимо ушей ее непочтительный отзыв в адрес Барлы и, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к кожаному переплету, ласково погладил его. — Надеюсь. По крайней мере, надеюсь, что это поможет Эшеру спасти нас. Если только ему это по силам. Если он действительно тот, кем вы его считаете.

— Эшер — Невинный маг, — резко ответила Дафна. — Или вы сомневаетесь во мне? Не доверяете тому, что говорит Вейра? И всему тому, что видели и слышали за последнее время?

Принц улыбнулся.

— Знаешь, Дафна, после всего, что случилось, я не усомнюсь даже в том случае, если ты скажешь, что меня зовут Гар.

На ее лице мелькнуло что-то вроде улыбки.

— Да, пожалуй, вы правы. Столько всего произошло. И многое перевернулось с ног на голову.

— Это правда. Многое.

— Прости, пожалуйста. Я не хотел обижать тебя недоверием. Если мы все-таки переживем следующие несколько дней, если Лур будет спасен, то только благодаря тебе и Кругу Хранителей.

— И Эшеру. — Дафна прикусила нижнюю губу и вновь отвернулась к окну. — Неужели дождь никогда не кончится?

— Что говорят твои видения?

— В них я вижу такой ужас, который хочется сразу забыть.

— Однако ты в них видела и Эшера, разве не так? Разве можно отделить одно от другого?

— Кто знает? — Она резко задернула шторы. — Уж во всяком случае, не я.

Стараясь перевести все в шутку, Гар улыбнулся.

— Забавно, но, похоже, мы с тобой вообще очень мало знаем.

Она не отозвалась на шутку и уставилась на него своими огромными темными глазами.

— Как можете не знать этого вы, доранец? — На ее лице отразилось осуждение. — Вы же великие чародеи. Вы — обладатели магической силы! Ваш отец, Гар, был Заклинателем Погоды и королем Лура. Вы и ваша семья жили с Моргом, делили с ним хлеб, дышали одним воздухом. Сколько времени вы провели с ним, изучая вашу драгоценную магию? Как же никто из вас даже не заподозрил, кто перед вами и что он такое? Как вы могли не знать?