– Однако все это было совершенно напрасно, – безжалостно, словно наслаждаясь собственной ролью, вмешался Гарсия. – Я, конечно, давно не вел дела с мистером Рочестером и с мистером Джосиасом Фостером, соответственно, тоже – однако даже до меня дошли слухи о готовящемся между ними двумя союзе.

– Союзе?!.. – вскрикнул Генри, и впервые в голосе его послышался самый настоящий ужас.

– Именно так. И мисс Мэри Фостер, полагаю, сыграла в этом плане далеко не последнюю роль – всему свету известно, что она еще с двенадцати лет обручена с мистером Рочестером. Да и кто стал бы угрожать дочери своего делового партнера? – с насмешкой прибавил испанский капитан. – Мистер Рочестер много лет помогал деньгами губернатору Фостеру, взамен приобретая связи и знакомства, недоступные ему самому из–за низкого происхождения. Однако кому захочется вечно платить за то, что можно приобрести единовременно вследствие брака? Губернатор сейчас переживает не лучшие времена; полагаю, он не смог бы помешать, даже если бы и захотел…

– Этого не может быть! Вы лжете!.. – крикнул Генри. Голос его оборвался сдавленным полувздохом: Эрнеста Морено, словно дикая кошка, одним прыжком метнулась к нему и, сбив с ног, приставила дуло пистолета к его виску.

– Эрнеста, не смей!.. – в последнюю секунду успел крикнуть Рэдфорд; более никто не сделал ни единой попытки остановить девушку. Капитан Гарсия и вовсе прищурил на нее свои темные глаза и заметил – более для самого себя, нежели для своих спутников:

– La señorita tiene toda la razón, yo habría hecho lo mismo…22

– Ты знал? – не поднимая головы, таким тоном спросила Эрнеста, что сразу же стало ясно – она обращается к капитану Рэдфорду и ни к кому больше. – Когда ты обвинял невиновного человека в предательстве и собирался казнить, когда отправлял его на ту вылазку – ты знал обо всем?!..

– Эрнеста, пожалуйста, прошу тебя, – взгляд Джека метался от Генри к ней с таким отчаянием, словно у него на глазах рушился целый мир, но Морено и не подумала сжалиться:

– Отвечай, не то я сейчас пристрелю его! Отвечай, Джек!..

– Да. Да, я знал, – глухо, но практически мгновенно, услышав последнюю угрозу, ответил Рэдфорд – рука Эрнесты, сжимавшая пистолет, опасно дрогнула, поэтому он поспешно прибавил: – Наверняка – нет, но я подозревал, что это он.

– Подозревал? – хрипло повторила Морено, не снимая пальца с курка. – Подозревал – и молчал?!..

– Я не хотел верить в это, – признал Рэдфорд, в отчаянии глядя на нее. – Хорошо… хорошо, Эрнеста, я знаю, насколько ты в ярости и как сильно хочешь отомстить, но он… он всего лишь запутавшийся одинокий мальчишка, который уже наказан жизнью больше всего, – продолжая говорить, он незаметно сделал несколько шагов в сторону девушки, но та мгновенно заметила это:

– Стой на месте! Шевельнешься еще хоть на дюйм…

– Хорошо, я стою, стою, только… только не стреляй в него, – Джек мгновенно примирительно поднял руки ладонями вперед, но лицо его при этом исказилось мучительной гримасой самой искренней боли: – Стреляй лучше в меня – я заслужил этого куда больше.

– Капитан!.. – пораженно и с невольным испугом выкрикнул кто-то из команды, однако голос его оказался одинок и беспомощен: все остальные молчали, тесным кольцом обступив двоих измученных людей, от решений которых зависела их судьба.

– Давай, – продолжал твердо между тем Рэдфорд. – Стреляй же в меня! Это я желал смерти твоему ненаглядному бывшему подполковнику, это я обвинил его в измене, это я отправил его в ту разведку! Отпусти мальчишку и забери мою жизнь…

– Что мне твоя жизнь? – с горькой и злой усмешкой возразила Морено, глядя в упор на застывшего под дулом ее пистолета юношу. – Разве не существует ничего страшнее смерти? Почему же он должен жить, а тот, кто погиб за него – лежать там, на дне моря?! – яростно указала она рукой на лазоревые волны за бортом. Рэдфорд с мольбой взглянул на нее:

– Эрнеста, он и Роджер – все, что у меня осталось от моей жизни. Все, что я когда-либо…

– А что осталось у меня? – холодно и яростно перебила его Эрнеста – в черных глазах ее мгновенно вспыхнуло самое настоящее пламя. – Мои родители, моя семья, моя команда, моя жизнь!.. Единственное, что у меня осталось – даже это ты отнял у меня! Ответь же мне, Джек: что еще осталось у меня?

– Эрнеста…

– Отвечай, не то я убью его! Скажи, это, Джек! Ничего – ничего у меня не осталось!.. – в ярости закричала она, едва сдерживаясь, чтобы не спустить курок. Рэдфорд стиснул зубы – лицо его внезапно стало словно каменным – и тихо, но отчетливо проговорил:

– Память, Эрнеста. Память о близких людях и той любви, которую они к тебе питали. У меня самого никогда не было и этого.

– Значит, ради любви, так? Ради любви ты обрек на погибель нас всех?! Не смог вовремя избавиться от одного–единственного мальчишки и предпочел погубить команду, доверившую тебе управление? – с холодной ненавистью выговаривая каждое слово, процедила Эрнеста; от ее голоса, от каждого жеста веяло ледяным северным ветром. – Какое счастье, что это больше не моя проблема. А ты – больше не мой капитан.

– Эрнеста…

– Ты не заслуживаешь этого! Будь ты настоящим капитаном – уже давно отдал свою жизнь, чтобы спасти их всех, – проведя дулом по воздуху и указывая им на застывших вокруг матросов, Морено почти швырнула пистолет ему под ноги и прошла мимо – как всегда, с идеально прямой спиной и застывшим, окаменевшим лицом. Матросы молча расступились перед ней, не смея задержать ни на миг; однако невыносимую тишину вдруг нарушил голос капитана Гарсии:

– No es así, señorita.23

– Que dijiste?24 – растерянно переспросила Морено. Испанец вежливо и спокойно улыбнулся:

– Tus padres estan vivos. Si vienes a mi barco, sabrás donde están.25 Обдумайте мое предложение и примите верное решение, – окидывая всю пиратскую команду пристальным взглядом, прибавил он. Морено некоторое время молча глядела на него расширившимися, огромными глазами, кусая губы, чтобы не задать рвущийся с них вопрос – однако привычная выдержка взяла верх: глубоко вздохнув, она резко, всем корпусом развернулась и поднялась по ступенькам на пустующий ют. Гарсия, также не сказав ни слова, спустился в свою шлюпку и дал знак гребцам, что пора возвращаться на галеон.

– Капитан, что будем делать? – справившись с полнейшей растерянностью раньше остальных, рискнул спросить Макферсон. Рэдфорд взглянул на него безо всякого выражения, очевидно, уже вполне овладев собой, пощипал пальцами свою короткую бородку, словно взвешивая что-то в мыслях, и указал на Генри: