Мужчина бросил взгляд на телеэкран, на котором проецировалась комната, в какой работали программист и Дорохов. Девушка с отсутствующим видом сидела на стуле, а двое мужчин растерянно таращились на то, что происходило на мониторе…

Бран почувствовал, как помутнело в глазах. Схватил щуплого Валериана за шиворот, сдернул со стула:

— Быстро! Туда! Со мной!

Коридоры они прошли за какую-то минуту. Распахнули дверь в блок. Первое, что почувствовал мужчина, — это касание отточенного, как бритва, лезвия к шее.

И — услышал голос Дорохова:

— Одно движение — и ты мертв! На этот раз — вза-прав-ду! Ты продал всех, Кришна…

— Зачем тебе было это нужно, Кришна?

— В этом мире все очень сложно, Сережа…

— В этом мире все просто! Честь — дороже! Или люди, или деньги! Деньги для тебя стали живыми, а люди — «куклами», вот и вся философия, и вся сложность…

Кришна с Валерианом влетели так стремительно, что охранники приотстали; один — возник на пороге, замешкался, озадаченный, Михалыч одним движением вытолкнул его из комнаты, закрыл массивную, как в бомбоубежищах, дверь, задраил ее кронштейнами…

— Ты был обязан выполнить то, что тебе назначено, я — то что назначено мне! — спокойно констатирует Решетов.

Отточенный, как бритва, тесачок, коим Тишайший зачищал контакты, от его шеи я убрал.

— Кришна, прекрати мести пургу! Я все-таки банкир, а не бухгалтер! И два плюс два еще складываю! Михалыч!

— Да?

— Ты в курсе, где тут что? В смысле — камеры видеонаблюдения и аудиопрослушивания?

— А как же! Не первый день здесь сидим!

— Вырубай к едрене фене! У нас с товарищем конфиданс будет! Полный!

— Минутное дело… — Тишайший ковырнул в нужных местах стену и одним ударом тесака перерубил коммуникации…

— Чего важного не задень…

— Поучи отца строгаться…

Подаю Решетову трубку аппарата связи:

— Сообщи своим псам, что ты жив, в добром здравии и собираешься дожить до победы мировой революции… А то им, чего доброго, придет в голову брать нашу халупу штурмом; тогда «царства свободы» тебе уже не видать, как морского дна!

Уразумел?

— Хм…

— Или, оставшись сиротами, эти замковые сторожевые начнут искать себе другие приоритеты…

Похоже, вторая перспектива озадачила Решето ва куда больше. Он снял трубку:

— Приоритет Бран вызывает приоритет Кербер.

— Кербер слушает Брана.

— Со мной все в порядке. Мы тут побеседуем. В течение сорока пяти минут никаких действий не предпринимать. Ждать распоряжений. Усилить охрану объекта.

Приказ понятен?

— Да.

— Действуйте.

— Есть.

— Коротко и ясно. В этом матюгальнике — никаких сюрпризов? — спрашиваю Михалыча, кивая на аппарат связи.

— А щас глянем, — бодро отозвался тот, в момент отвинтил три крепежных винта, с минуту изучал внутренности. — Нет. Можно беседовать, как в чистом поле. В грозу.

— Так и будем. Продолжим, Константин Кириллович? Мы говорили о цифрах…

— Ну и что ты сложил?

— Картинку.

— Интересно…

— Ты работал у отца. В чем вы не сошлись — не знаю, но разрыв ваш пришелся на девяностый — девяносто первый, это я помню… По-видимому, ты, находясь во Внешторгбанке, нашел очень хороший источник обогащения и соблазна не выдержал… Распродажа сырья, помощь в размещении западных инвестиций… А для того нужно было сначала «завалить» то, что имелось, так?

— Глупо переть со штыком против паровоза. Особенно если это бронепоезд…

— Ага. Это твоя игра, и ты ее делал…

— Времена меняются… Вместе с ними меняемся и мы…

— Отец не менялся.

— Он отстаивал отжившую доктрину.

— Россия не доктрина, Решетов. Это — тысячелетняя страна. И живут в ней, Константин Кириллович, десятки миллионов людей. Людей, а не марионеток, которыми можно манипулировать.

— К чему высокая философия, Дор? Я — финансист и, как и положено финансисту, стремился к прибыли. И о России я не забывал. Просто…

— Сначала ты, потом страна… Вместе с людьми… Ты продал всех, Решетов… Но у тебя не было структуры… И ты подгреб структуру «Вымпела-24», превратив ее в игрушку… А там ведь тоже люди работали… И полагали, что ты наследник Петра Юрьевича, нет?

— Если и так…

— Так. И еще — у тебя не было возможности выбирать. Если бы была, ты бы выбрал Замок! Но там сидели уже другие люди… Самое смешное, что душою ты был с ними, а обстоятельства тебя вынудили пойти по пути Петра Дорохова… А потом повязался деньгами, чужими деньгами, крупными… Кто подходил к тебе? Багров?

Игнатов? Герасимов?

— Да… Недооценил я тебя…

— Еще как! Зато тебя оценили люди Замка. Как и ты — эту превосходную структуру. И — начал мутить. Ты мутил три года, выдавая себя за обладателя «туннелей», созданных Дороховым. За обладателя громадных, частично свободных капиталов… Ты врал и Замку, и другим финансистам, которые тебе тащили деньги, как ты сказал, фургонами… Ты крутил эти деньги, строил свои пирамидки и успевал вовремя закрывать бреши… Всех отвлекли выборы: сначала парламентские, потом президентские… Дескать, все деньги пошли туда… Да и люди сами в стороне не стояли: нужно было вложиться всенепременно лично… Власть хочет кушать и кушает — много, жадно и сладко…

Но и у людей Замка, и у «промышленников», и у «криминалов» постепенно сформировались сомнения на твой счет… Мотивированные сомнения. Отмести их можно было только деньгами. Которых у тебя не было. Кстати, ты сам догадался, что я обладаю какой-то информацией?..

— У меня возникали подобные мысли… Но…

— Я не проявился… Поэтому ты и взял меня на работу? Можешь не отвечать: ты убивал двух зайцев: как бы косвенно подтверждал, что именно ты — наследник Дорохова-отца, и… Ты не мог представить, что человек, обладающий такими возможностями, какие давали скрытые капиталы и связи «Вымпела-24», не воспользуется ими! А я не пользовался! Потому что просто не подозревал об их существовании! И тогда — люди Замка спланировали и провели мое похищение! Они посчитали, что ты играешь какую-то очень сложную свою игру, и решили все упростить. Вот тут ты заволновался по-настоящему… Решил, что они знают то, чего не знаешь ты! Или — могут узнать…

— Предположим…

— Вот я и предполагаю… Кто-то из высших Замка — уж не знаю, по каким соображениям, — решил тебя устранить. Гончий — умница, он тебя предупредил, вы действительно разыграли комбинацию как по нотам. Замок решил, что ты мертв…