Большое впечатление произвел на меня в книге Вальтера рассказ об отношении Ленина к Малиновскому[948]. Мне всегда была неприятна мысль, что он (Ленин) оказался способен на такое отношение к Малиновскому; но мне хотелось думать, что как это ни маловероятно, у Ленина все же были какие-то иллюзии. Но из книги явствует, что уже в 17 г., когда не было никаких сомнений, Крупская и Ленин вошли в общение с военнопленным Малиновским, давали ему поручения и т. д., хотя они знали, что он был полицейским агентом, хотя, б. м., и не совсем обычным. Я тут навела разные справки и выяснила следующее — после октября 17 г. Малиновский приехал в Москву и предстал на суд. На суде присутствовал Ленин, но не проронил ни слова. Обвинял Крыленко[949]. Видимо, и он не знал, как держаться, с одной стороны, факты говорили за себя, да Малиновский ничего и не отрицал, но только утверждал, что он, будучи агентом, все же всей душой был на стороне революции и пытался принести ей пользу. Тем не менее, б. м. именно ввиду молчания Ленина был вынесен смертный приговор, который и был приведен в исполнение. Отчета об этом процессе в прессе того времени не было, но есть книжка «Судебные речи» Крыленко[950], там есть и эта речь… Эта сторона в Ленине остается для меня непостижимой…

В исследованиях о русской эмиграции преимущественное внимание — что, по-видимому, вполне естественно — уделялось эмигрантским политикам и деятелям культуры. Меньше повезло «деловым людям», предпринимателям[952]; между тем история поставила весьма любопытный «эксперимент», «вбросив» российских промышленников и финансистов в чуждый им мир западного бизнеса. История их успехов и неудач в жесткой конкурентной среде весьма поучительна и могла бы иметь не только теоретический интерес. В нашей статье предпринята попытка проследить эмигрантскую судьбу одного из российских предпринимателей — Н. Е. Парамонова. Кроме того, нас интересовала также судьба парамоновской «династии» — второго и третьего поколений одной из ветвей семьи.

Сначала — несколько слов о деятельности Парамонова в России. Имя Николая Парамонова прежде всего ассоциируется с издательством «Донская речь», основанным им в январе 1903 года. В первый год своего существования издательство выпустило свыше 60 книг и брошюр и получило разрешение еще на 100 с лишним изданий, выйдя на первое место среди провинциальных издательств[953]. Книжки «Донской речи» были очень дешевы и стоили от полукопейки до 6–8 коп.; некоторые сборники и сравнительно «научные» издания стоили немногим дороже.

Что побудило Николая Елпидифоровича Парамонова (1876–1951), сына казака Нижне-Чирской станицы, крупнейшего донского предпринимателя, хлеботорговца, владельца мельниц и пароходов, председателя Ростовского биржевого комитета Елпидифора Трофимовича Парамонова, пуститься в это явно не самое прибыльное предприятие? Николай Парамонов принадлежал к новому поколению российских предпринимателей, которым было тесно в рамках существующего режима; они тяготились докучливой опекой власти и сами стремились определять свою судьбу — да и судьбу страны. Рябушинские, С. Т. Морозов или А. И. Коновалов отнюдь не были исключениями; Н. Е. Парамонов на Дону или Н. В. Мешков на Урале относились к этому новому на Руси типу, очень мало напоминавшему купчин из пьес А. Н. Островского.