— Ну конечно, это и ее история тоже, — с трудом переведя дух, произнес я. — О, можешь не сомневаться, я обязательно с ней посоветуюсь. Наберись терпения.

— Не могу не отдать тебе должное. Все получилось именно так, как ты и предсказывал. Что есть, то есть. Должно быть, то была дозированная грязь в дозированном количестве. Ты не находишь? — улыбнулся Алекс, но потом его лицо омрачилось, и он спросил озабоченным тоном: — Джереми, с тобой действительно все в порядке?

— Алекс, ты можешь быть за меня абсолютно спокоен. Со сделкой или без сделки, у меня все прекрасно.

— Джереми, я знал, что ты именно так и скажешь, но я приглядываю за тобой. Не возражаешь? Помнишь Оскара Уайльда? Когда он шлялся по Лондону с крутым и парнями, торгующими своим телом. Психоаналитик Кук назвал это «Пиршеством пантер». Ну что, вспомни? Хм… Джереми, ты же знаешь, что представляет собой наш город? Это телефонные звонки от пантер, и обеды с пантерами, и коктейли с пантерами, и «увидимся позже», брошенное пантерами. Ты должен следить за каждым своим шагом.

— Алекс, внешность обманчива, — сказал я. — Я вовсе не случайно приехал сюда, хотя мог бы остаться жить среди викторианского хлама в Сан-Франциско. И я не променял детские книжки на Тинсельтаун. Это не так. Я просто вернулся к развилке дорог, чтобы, в отличие от того, первого раза, выбрать правильный путь. И на самом деле Голливуд здесь вовсе ни при чем. Тут дело скорее во времени и в том, что надо внимательно смотреть себе под ноги и правильно использовать вещи, которые лежат у тебя прямо под носом. И именно поэтому я в полном порядке.

— Ну, узнаю прежнего Джереми, — легонько сжал мне плечо Алекс. — А теперь немножко правды — и я сдаюсь!

И с этими словами он повернулся и вышел из комнаты, чтобы присоединиться к Джи-Джи, который в компании дам ждал его в патио. Репортеры уже успели уйти, и Белинда, с облегчением стянувшая с себя джинсы и рубашку и оставшаяся в откровенном бразильском бикини, вытянула руки вперед и рыбкой нырнула в бассейн.

И вот мы с Фэй снова остались вдвоем. Я люблю тебя, Фэй.

Я поднял глаза на портрет, и у меня в голове один за другим стали возникать замыслы будущих картин — картин, наполненных яркими красками и одновременно содержащих все оттенки черного цвета. Наброски портретов Алекса, Блэра, Джи-Джи и Белинды — моей Белинды, но уже совершенно в другом окружении.

Блестящие контуры, да-да, именно так, а еще тени, которые всегда размываются светом прожекторов. И конечно, необходимо передать цвет и фактуру Калифорнии.

Но все эти золоченые образы были лишь малой толикой того, что озарит меня не сейчас, а потом. На самом деле мой мир уже заполнили тысячи самых разных существ всех возрастов и форм, а также тысячи самых разных декораций, относящихся к прошлому, настоящему и будущему — неведомому и неизученному. Впервые в жизни я мог сделать все, что пожелаю.

Благодаря Белинде я вырвался из мира снов, попав в полосу ослепительного света жизни, такой, какая она есть.

Калифорния, 1986