Блэйн сидел под одиноким деревом на небольшом уступе одного из самых высоких холмов и смотрел на реку. По небу черным пунктиром чиркнула стайка спускающихся в долину уток.

А когда-то, подумал он, в это время года небо чернело от стай, улетающих с севера, от первых неистовых вестников зимних метелей. Теперь их осталось совсем мало – часть перебита охотниками, а многие погибли от голода, из-за того что места, где они обычно делали свои гнезда, пересохли и превратились в пустыню.

В свое время по этой земле ходили стада бизонов и в каждом ручье можно было поймать бобра. Сейчас же бобров почти нет, а бизоны исчезли вообще.

Вот так человек и истребляет жизнь, думал Блэйн, иногда делая это из ненависти и страха, иногда – просто ради забавы.

А если план Финна осуществится, все повторится, только истреблены будут не животные, а паранормальные люди. Конечно, в Гамильтоне приложат силы, чтобы сделать все от них зависящее, но много ли они успеют? У них есть тридцать шесть часов, чтобы передать предупреждение. Допустим, сократить число происшествий удастся, но предотвратить все случаи? Вряд ли.

«Впрочем, мне какое дело, – сказал себе Блэйн. – Что о них беспокоиться, когда они меня просто выгнали. Люди, которых я считал своим народом, город, где почувствовал себя дома, – они от меня отказались».

Он наклонился и подтянул лямки рюкзака, куда Джексон сложил еду и фляжку с водой.

Позади послышался шелест, и Блэйн, напружинившись, резко повернулся.

Над травой, приземляясь, зависла девушка, грациозная, как птица, и прекрасная, как утро.

Блэйн глядел на нее, захваченный ее красотой, потому что до этого он ее фактически не видел. Только однажды, в тусклом свете автомобильных фар, и еще раз, прошлой ночью, в полумраке гостиничного номера – не более минуты.

Вот ее ноги коснулись земли, и она подошла к нему.

– Я только что узнала, – произнесла она. – Мне так стыдно за них. Вы пришли к нам, чтобы помочь…

– Ничего, – сказал Блэйн. – Не стану спорить, это больно, но я могу их понять.

– Они всю жизнь старались, чтобы на нас не обращали внимания. Они мечтали жить по-человечески. Они не могут рисковать.

– Да, это так, – согласился Блэйн. – Но я видел и таких, кто не боится риска.

– Мы, молодежь, доставляем им столько беспокойства. Нам не следовало бы устраивать развлечения на День Всех Святых, но ничего нельзя поделать – мы и так почти не выходим из дома. А праздники бывают так редко.

– Я очень обязан тебе за ту ночь, – сказал Блэйн. – Если бы не ты, мы с Гарриет оказались бы в ловушке…

– Мы сделали все, что могли, для мистера Стоуна. Надо было торопиться, и мы не смогли соблюсти все формальности. Но на похороны пришли все. Он похоронен на вершине холма.

– Твой отец рассказал мне.

– Мы не могли сделать надпись или поставить плиту. Мы просто срезали дерн, а потом положили его на место. Догадаться невозможно. Но у всех нас место записано в памяти.

– В свое время мы со Стоуном были друзьями.

– Когда работали в «Фишхуке»?

Блэйн кивнул.

– Расскажите мне о «Фишхуке», мистер Блэйн.

– Меня зовут Шеп.

– Хорошо, Шеп. Расскажи.

– Это целый огромный город, огромный и высокий. (Башни на холме, площади и тротуары, деревья и мощные здания, магазины, и лавки, и погребки, люди…)

– Шеп, а почему нас туда не пускают?

– Не пускают?

– Некоторые из нас писали туда и в ответ получили бланки заявлений. Только бланки, и больше ничего. Мы их заполнили и отправили. На этом все кончилось.

– Тысячи людей хотят попасть в «Фишхук».

– Ну и что? Почему не пустить нас всех? Пусть «Фишхук» будет нашей страной. Где все униженные наконец найдут покой.

Блэйн не ответил. Он закрыл от нее свой мозг.

– Шеп! Шеп, что случилось? Я что-то сказала не то?

– Послушай, Анита. Вы не нужны «Фишхуку». «Фишхук» уже не тот, каким вы его считаете. Он изменился. Он превратился в корпорацию.

– Да, но мы же всегда…

– Знаю. Знаю. Знаю. Земля обетованная. Единственная надежда. Эльдорадо. Все совсем не так. «Фишхук» – это гигантская бухгалтерия. Там подсчитывают убытки и прибыли. О, он, несомненно, помогает человечеству: он дает ему прогресс. Теоретически и даже практически. «Фишхук» – самое грандиозное предприятие за всю историю. Но не надо искать там человечности. Или родственного чувства к остальным паранормальным. Если мы хотим обрести свою «землю обетованную», нам ее надо строить собственными руками. Нам надо драться и драться, чтобы останавливать финнов и срывать операции типа «Дня Всех Святых»…

– Собственно, я ведь для этого и пришла. Чтобы сказать, что ничего не получается.

– А телефон…

– Мы позвонили в два города – Детройт и Чикаго. Попробовали в Нью-Йорк, но нас не соединили. Можешь себе представить: не соединили с Нью-Йорком. Потом мы попытались связаться с Денвером, но нам сказали, что линия не работает. И мы испугались и прекратили попытки…

– Прекратили! Вы не можете прекращать!

– У нас есть несколько дальних телепатов, мы сейчас пытаемся наладить связь через них. Но у них пока не получается. В дальней телепатии нужда возникает редко, поэтому она не слишком отлажена.

Блэйн застыл, не веря собственным ушам.

Не могли дозвониться в Нью-Йорк! Нет связи с Денвером!

Неужели Финн держит все это в руках?

– Не держит в руках, – поправила его Анита, – а только расставил своих людей в стратегических точках. Не исключено, что в его силах нарушить систему связи во всем мире. А поселения вроде нашего находятся под его постоянным наблюдением. В другие города мы звоним не чаще чем раз в месяц. А тут три звонка за пятнадцать минут. Финн почувствовал неладное и блокировал нас.

Блэйн снял со спины рюкзак и опустил его на землю.

– Я возвращаюсь, – сказал он.

– Нет смысла. Все, что можно, мы уже делаем.

– Да, конечно. Возможно, ты права. Хотя есть один шанс, надо только успеть в Пьер.

– Пьер – это город, где жил Стоун?

– Да, но… Ты что, знала Стоуна?

– Только слышала о нем. Для паранормальных людей он был вроде Робин Гуда. Он боролся за них.

– Если я сумею связаться с его организацией, а мне кажется, это возможно…

– Та женщина тоже там живет?

– Гарриет? Только она может вывести меня на группу Стоуна. Но ее может там не оказаться. Я не знаю, где она.