дерево. Ее серые глаза потемнели до цвета древесного угля, стали как небо перед грозой.

— Магия смерти.

— Вот почему мы не хотели, чтобы здесь появился еще один некромант, — добавил Фланнери.

— Значит, вы полагаете, что за вашими вампирами стоит некромант? — уточнила я.

Тетушка Ним перевела на меня свои штормового цвета глаза. Это заставило меня невольно откинуться на спинку и посильнее стиснуть руку Натэниэла, а также прижаться к ладони Дева щекой. Он в ответ погладил линию моей челюсти, что было приятно, но все же слишком перегибало палку с телячьими нежностями на встрече, в которой были замешаны дела полиции. И все-таки я не велела ему перестать — что-то в этом помогало мне ясно мыслить.

— Если это не истинная некромантия, то речь идет о вампирах неизвестного вида. Как будто тот, кто стоит за всем этим, поглощает не только кровь. Он поглощает жизнь и магию из самой земли Дублина. — Лицо тетушки Ним было мрачным, а глаза полны ярости, которая, вероятно, скрывалась бы за солнцем и пением птиц, если бы Дев не прикасался к нам. Теперь она не походила на любимую бабулю. Она казалась хищной — кем-то, кто может тебе навредить. Угольный цвет ее глаз сделался почти черным от гнева, страха или еще каких-то эмоций, которые я не могла распознать.

— Я — некромант, и довольно близко знакома с вампирами, но не знаю никого из них, кто мог бы делать то, что описываешь ты, — сказал я

— До того, как утратить свою силу, главная вампирша Ирландии могла питаться страхом, — заметила Ним.

Я кивнула.

— Да, я встречала вампиров, которые это умели, но никто не был в этом так же хорош, как она.

— Вы уверены, что она потеряла силы? Почему бы ей не стоять за всеми этими новыми вампирами? — спросил Натэниэл.

Было немного странно, что он задает вопросы по расследованию, но это были хорошие вопросы, поэтому я просто ждала хороших ответов им под стать.

— Моровен никогда не была некромантом. Это не ее магия.

— Вы знали ее до того, как она стала вампиром? — уточнила я.

— Знала, и она никогда не была некромантом — она устрашала своими методами, но никогда не властвовала над мертвыми.

— А что сделало ее такой пугающей?

— Тебе известно, что она — ночная ведьма, которая кормится страхом.

— Да, но эту силу она получила уже после того, как стала вампиром.

— Нет, кошмары и ужас всегда были ее пищей.

— Серьезно? — удивилась я. — Ни разу не встречала тех, кто был бы на это способен, если только это не особая фишка, полученная от статуса Мастера-вампира.

— Ночная ведьма, как вы ее называете, была человеком, который теперь способен питаться страхом, будучи вампиром?

— Да.

— Значит, она — нечто большее, и нам следует подобрать новый термин для обозначения ее сил. Она способна вызывать страх, которым потом питается.

— Дамиан помнит, какие ужасы она творила, — сказал Натэниэл. — После такого любой бы испугался.

Старуха покачала головой:

— Нет, Грейсон, я говорю не о том, что она пугала людей пытками, а после питалась их эмоциями. Я имею в виду, что она могла вызвать страх у кого-то одним лишь прикосновением, и питаться этим.

— Хотите сказать, что ужас, который испытывал по отношению к ней Дамиан, вызван не только воспоминаниями о том, что она делала?

— Я говорю о том, что она была марой[17] — кошмаром, способным создать страх, чтобы пировать на нем после.

— Подождите. Хотите сказать, она могла питаться от людей пока они спали, а не только когда они бодрствовали?

— Изначально она была существом, которое питалось плохими снами, забирая их у спящих и помогая им избавиться от кошмаров, но за долгие годы она превратила свой дар в нечто менее доброе. Если она не могла насытиться теми кошмарами, что были, то вторгалась в сны людей и превращала их в кошмары, чтобы питаться.

— Хотите сказать, она была чем-то вроде хранителя снов, который помогает людям прогонять кошмары? — удивилась я.

— В начале.

Фланнери добавил:

— Местные власти официально зарегистрировали несколько ночных ведьм — существ, которые питаются кошмарами, но чем больше они питались, тем хуже становились кошмары, и в конце концов через них эти существа высасывали жизни людей.

— У вас тут в Ирландии есть те, кто настолько хорош в поедании через сны? — спросила я.

— Здесь это часто встречается и даже считается парапсихической способностью.

— Не магия, — уточнила я.

— Нет, потому что ее можно купировать современными препаратами. Когда тетушка Ним сказала, что Мастер-вампир Ирландии была чем-то вроде ночной ведьмы, я порылся в архивах дел. В большинстве случаев те, у кого зафиксирована такая способность, говорят, что делают это не нарочно. Это как лунатизм, за исключением того, что они неосознанно вторгаются во сны других людей.

— Хочешь сказать, что у вас тут, в Ирландии, если способность блокируется современными антипсихотиками или антидепрессантами, ее считают парапсихической, а если лекарства не помогают, то магической? — уточнила я.

Фланнери подтвердил:

— Да, это один из способов различать их. У вас в Америке так не делают?

— Нет, мы даем такие лекарства только тем, кто реально в депрессии или в психозе.

— Как же вы останавливаете тех, кто использует свои способности во зло?

— Если можем доказать, что кто-то сознательно причинил вред другому человеку с помощью магии, это автоматически ведет к тюремному заключению или смертному приговору.

По одному только лицу Фланнери было ясно, что он думает о наших понятиях справедливости.

— Это варварство, — возмутился он.

— Ваши ночные ведьмы могут высосать человека до смерти?

— Да, но мы останавливаем их до того, как все заходит слишком далеко.

— А если они уже кого-то угробили, что вы с ними делаете? Как защищаете от них других законопослушных граждан?

— Назначаем соответствующие препараты и лечение, пока они не перестанут представлять опасность для других.

— Сколько таблеток нужно, чтобы это произошло? — спросил Натэниэл.

Фланнери опустил глаза, затем поднял их, но встретиться взглядом с Натэниэлом он не решился. Может, на него давил мой взгляд по соседству, а может, причиной была чистота во взгляде Натэниэла. Я давно поняла, что у него была почти детская вера во все, что правильно. Не в том смысле, что он верил, что люди всегда поступают правильно, но он мог вызвать у других желание стать лучше, соответствовать его идеалам.

— Продолжай, племянник. Ответь ему.

Фланнери посмотрел на свою тетушку так, словно был недоволен ее вмешательством.

— Дозировка рассчитана так, чтобы сделать их безвредными для окружающих.

— Это не ответ, — возразила я.

— Ты правда считаешь, что