В этом весь Одноглазый. Мир близится к концу, а для него самое главное – жульнически обыграть кого-нибудь в карты.

– Передай командиру, что Ревун спер Книгу, которую писала девчонка. И оставил ей пустую тетрадь, чтобы она начала заново.

Одноглазый тупо уставился на меня, дожидаясь объяснения. Я сделал долгий глоток и сказал:

– Он поймет.

– Все от всех всё держат в секрете. А о том, что происходит на самом деле, знают только наши враги.

Я хмыкнул и повернулся к Копченому. Как ни крути, Одноглазый был прав.

Когда мы приближались к Госпоже, я вновь уловил посыл Копченого, хотя и не очень сильный: «Она есть Тьма». Похоже, он почему-то держит зуб на всех женщин. Во всяком случае, реагирует на них почти одинаково.

Госпожа получила сообщение, но вроде не слишком встревожилась. Она не один год готовилась к столкновению с питомцами Длиннотени. Если ее дивизия не выдержит удара, то не из-за плохой выучки или дисциплины. Военному делу Госпожа научилась еще в незапамятные времена.

Поддавшись искушению, я отправился на север. Под тем придуманным для самого себя предлогом, будто хочу поискать Гоблина и Могабу. Было бы неплохо узнать, что сулит им предстоящая заварушка. Но сердце мое рвалось гораздо дальше.

Кто знает, удастся ли мне увидеть ее снова? Может быть, это последняя ночь в моей жизни.

Несмотря на то что над южными склонами Данда-Преша тучами вились вороны, увидеть Гоблина было почти невозможно. Зато следы его деятельности легко обнаруживались повсюду, где местным жителям хватило глупости помогать Могабе. Чтобы преподать им урок, Гоблиновы ребята жгли и грабили без снисхождения. Парни Могабы проделывали то же самое со всеми заподозренными в помощи нам или кому-либо из наших союзников. Трудно было сказать, чьи доводы убедительнее. Для местных, похоже, не имело значения, кто с кем воюет и почему.

Они не ждали ничего хорошего ни от тех ни от других. Погрузившись в прошлое, я увидел несколько деревушек и ферм, подвергшихся нападениям, и заметил, что чем ближе к настоящему времени, тем чаще туземцы оказывают сопротивление всем подряд. В некоторых ночных вылазках Гоблина участвовала форвалака. Она вызывала особый интерес ворон, хотя они вертелись вокруг Гоблина и в то время, когда пантера отсутствовала.

Наведывались они и к Могабе, которого тоже невозможно было найти. Не иначе как Длиннотень снабдил своего полководца целым арсеналом отводящих глаза талисманов.

Все это не приближало меня к тому, что я хотел увидеть. Правда, я немного задержался, чтобы взглянуть на отряд Мэзера. Старина Корди сейчас находился на южных отрогах Данда-Преша. Двигался его отряд очень медленно, да и то лишь потому, что негостеприимные горы не располагали к длительным стоянкам.

Проблем с воронами у Корди не имелось. Зато во дворце в Трого Таглиосе угнездилась целая стая этих маленьких чудовищ. Что удивило меня, хотя, по существу, этого следовало ожидать. События во дворце представляли определенный интерес для Душелов, тем более что она вообще любила совать нос в чужие дела.

Я слишком сильно рвался в дельту для того, чтобы тратить время на слежку за Радишей. Она есть Тьма. Княжна по-прежнему совещалась со жрецами и знатью. Наши книги оставались там, куда мы их спрятали.

Вызывало недоумение то, что Радиша не прилагала особых усилий к поискам Копченого. Я не верил, что она могла забыть о придворном колдуне. Но меня неудержимо тянуло дальше. Ведь Бань До Транг, должно быть, уже добрался до Сари.

Так оно и было. Он успел. В каком-то мазохистском порыве я присоединился к нему в самом конце пути и проследовал за ним до храма Гангеша. Незадолго до места назначения он сошел с дороги, то бишь с узкой насыпи, змеившейся посреди заливных рисовых полей, и неторопливо, но умело изменил облик. Иная прическа, чуть больше пыли на лице и одежде, драный оранжевый балахон – и купец превратился в странствующего монаха, приверженца одного из гуннитских культов. Члены этого нищенствующего ордена, давшие обет нестяжания, забредали в самые глухие уголки. Все, даже нюень бао, относились к ним вполне терпимо. Святость этих людей не ставилась под сомнение, хотя многие из них были просто юродивыми.

Меня всегда удивляла религиозная терпимость южан, хотя в проистекала она из давным-давно укоренившегося в их сознании факта, что ни одно из здешних религиозных сообществ не обладает достаточной силой, чтобы с помощью меча заставить прочих отказаться от их пагубных заблуждений.

Транг продолжал свой путь. С ролью странствующего монаха он справлялся совсем неплохо. Похоже, ему это было не в диковинку. Может быть, именно в таком обличье он впервые посетил Таглиос, где не жаловали нюень бао – самое высокомерное из национальных меньшинств.

Так или иначе, Транга допустили в храм. Похоже, старшие жрецы знали его – как монаха, за которого он себя выдавал. Он повел себя осмотрительно, не подошел к Сари сразу и лишь ближе к вечеру ухитрился, словно бы случайно, на нее натолкнуться. Хотя в течение дня они несколько раз оказывались в одном помещении, Сари его так и не узнала.

Оказавшись с ней рядом, он тихо прошептал несколько слов по-таглиосски. Что именно сказал Транг, я не расслышал, зато увидел, как расширились и наполнились живым изумлением глаза Сари. Ничем не выдав себя, она приняла его пространные извинения и пошла своей дорогой.

В ту ночь она не заперла на засов дверь своей кельи. И позволила себе роскошь зажечь на ночь свечу.

Транг явился к ней очень поздно, когда во всем храмовом комплексе не спали лишь трое жрецов – они совершали регулярные полуночные жертвоприношения, дабы Гангеша смилостивился и даровал людям сутки, свободные от горестей и невзгод.

Лжемонах поскребся в дверь кельи. Простая плетеная заслонка, она не остановила бы и решительно настроенного сурка. Скорее символ, нежели настоящая дверь. За плетенкой, перегораживая проем, висела тряпичная занавеска. Сари впустила Транга и жестом предложила ему располагаться на циновке. Старик сел и поднял на Сари светлые глаза. Я видел, что он осознает важность своего поручения, хотя, будучи человеком порядочным, и краешком глаза не заглянул в письмо.

В этот миг я едва не ударился в панику. Мои попытки обучить Сари грамоте успехом не увенчались. Как же она теперь?.. Спросит Транга, вот как. Тут-то я и узнаю, настоящий он друг или тайный единомышленник дядюшки Доя.

Безукоризненные манеры Сари сводили меня с ума. Хоть она и не имела возможности предложить гостю чай или пуститься в иные церемонии, какие используют нюень бао, чтобы оттянуть переход к сути дела, ей все же удалось отсрочить начало серьезного разговора минут на пятнадцать.

– У меня письмо, – прошептал наконец Транг так тихо, что расслышать его слова из-за двери было бы невозможно, даже если бы желающий это сделать знал разговорный таглиосский. – Каменный Солдат с севера, из последней цитадели Хозяев Теней, прислал мне его и поручил передать тебе. Вот оно.