С каждым словом гнев на этих змей нарастал все сильнее. Они же уже почувствовали, что игры закончились. И черту, когда ещё они могли скрывать свои выходки, они перешли. Даже красная растеряла всю свою самоуверенность и сбилась в кучку с подружками. Но их испуг меня уже только сильнее подхлестывал.

— Вам значит необходимо большое количество самцов? Определиться не можете? — В голове всплыло заклинание быстрого гниения для мусора, которое я учила, когда еще была в замке. — Ну, разве можем мы отказать в такой прихоти? Пусть так и будет.

Отпущенное заклинание начало проявляться болезненными судорогами и гнойными язвами на теле всех четырех нагинь.

— Отныне и пока не сдохнете, ваше место в борделе. Переступите порог этого заведения — начнёте гнить. Откажете в близости хоть одному самцу — начнёте гнить. Попытаетесь просто жить в борделе, не выполняя своих новых обязанностей — начнёте гнить. Можете не отправляться в бордель. Двое суток гниения и смерть. Узнаю, что кто-то ещё так развлекается — я окинула взглядом толпы, что были видны в пространственных амулетах — и этот кто-то разделит вашу судьбу. Думаю, вполне справедливо!

Мою речь прервал грохот за спиной и звонкий смех, хорошо слышимый всем и каждому. Я обернулась посмотреть, что произошло, и замерла в изумлении. Впрочем, как и все остальные. Статуя богини изменилась. Нет, все тоже лицо. Все тоже пламя в глазах. И даже туника все та же. Только вместо хвоста, у богини были ноги. Ссаарда явила свою волю.

Потратив некоторое время на наведение порядка, и заметив, что девушка у которой отняли мужа исчезла вместе с появившимися на площади белыми, как и два других нага, что стояли все время за её спиной, мы вернулись к проведению ритуала, под хорошо слышимые удивлённые высказывания на площадях.

— Что там у этих синих творится? То Лангран, то Леройд…

— Только выдохнули, что Ланграны не будут мстить, теперь нате вам…

— Так девушки сами же пришли и сказали, что сироты и родов не называли…

— Магия поздно проснулась, потому и пришли…

— Да запретить им в отборах участвовать! А то они в следующий раз кого призовут? А точно свадьбой отделаемся?

— Ну, вон не отдала же… Простила, значит, а она, сколько лет женой пробыла…

— Вон и семья невесты на ритуале…

— Везёт же! И за что их приняли?

А тем временем, солнце достигло зенита. В храме стало становиться очень жарко. Аромат фиалок заполнил собой все пространство. Появившийся неизвестно откуда теплый ветер засыпал и храм, и находящихся в нём нежными лепестками.

Саар подполз к Каяне и подхватил ее на руки. Саргус опустился перед девушкой на пол и снял с ножек туфли. Забрав жену из объятий брата, поставил ее на кольца собственного хвоста ещё и опутав, чуть ли до бедер, для надёжности.

Я наблюдала за происходящим, облокотившись спиной на грудь медведя и рядом с Гаром и Сидом. Один обвил мои ноги до колен кончиком черного хвоста, второй держал за руку, поддерживая и успокаивая.

Саргус взял ладошки Каяны в свои и прижавшись лбом к её, начал говорить.

— Я, Саргус из клана синих, перед тобой, как перед единственной своей богиней — я с тревогой проглядела на статую богини после этих слов, но получив порцию лепестков на голову, успокоилась. — Говорю, что ты тепло моей жизни, мое дыхание и моя кровь. Ты единственное пламя, согревающее сердце. Единственная хозяйка моей души. Я прошу тебя принять меня своим и позволить прожить свою жизнь рядом с тобой.

— Ты мой муж, — тихо произнесла смущённая вниманием сотен нагов Каяна.

— Позволишь? — Прошипел Саргус и, дождавшись кивка, прижался клыками к шее девушки. Пара капель крови побежали по коже. Но наг поймал их и слизал.

Неожиданно Каяна подалась вперёд и сомкнула зубы на коже нага. А тот только крепче прижал ее к себе и радостно шептал "сильнее". Под радостный рев толпы по груди Саргуса пробежали несколько капель крови из прокушенной насквозь раны. Такую самодеятельность невесты наги приняли на ура.

Саар и Радмал слов Саргуса не повторили. К моему удивлению, каждый просил принять его по-своему. И каждый просил позволения на метку наалис. А смущённой до ярко-красных щёк Каяне, пришлось повторять свой порыв, к радости собравшихся. Дошла очередь и до жреца.

— Я не связан с тобой нитями жизни ребёнка, я не молод, увечен, не наследник славного клана. Я всего лишь воин богини. Но моё сердце впервые потеплело при взгляде на чужую самочку, волнующуюся за свою сестру и прижимающую к себе сына. Я клянусь тебе в верности и в вечном служении, я клянусь, что и принимая посмертие, я останусь хранителем твоей крови. — Изумлённый выдох толпы дал понять, что обещает жрец, что-то запредельное. — Я прошу твоей милости и принятия меня, как единственной возможной для меня судьбы.

— Кайр… Ты давно мой. С того дня, как взял под свою защиту запутавшуюся женщину и ребёнка. Но в моей душе больше нет места для благодарности тебе. Ты мне нужен как мой мужчина, как мой муж. Я принимаю тебя четвертым моим мужем и замыкаю круг. — Каяна произнесла ритуальную фразу, означающую, что больше мужчин в её семье не появится.

Жрец казалось, засветился от счастья и радости.

— А… А можно я тоже… — Каяна поняла его без слов и, улыбаясь, подставила шею, где уже красовались следы от клыков троих мужей.

— Как ей только не больно? — Удивилась я.

— След сразу убирает боль от укуса. — Подсказал Сид на ухо. Успев при этом лизнуть шею.

Зализав след от своих клыков на шее своей уже жены, жрец замер в ожидании. Каяна засмеялась.

— Это же просто порыв! Я же не нагиня и не оборотень! — Она погладила пальчиками кожу на груди белого.

— Это очень ценный и важный порыв…

— Ты точно хочешь?

— Да — жрец поцеловал Каяну и прижал её к своей груди, прикрыв глаза от удовольствия и поглаживая её по волосам, пока получал такую важную для него метку.

Не успели отзвучать приветственные крики нагов с поздравлениями и пожеланиями, как освободившееся место перед алтарём снова заняли.

Аскер, державший весь ритуал Рианнон в объятьях своего хвоста и что-то шептавший ей на ушко, с неверием в ошалелом взгляде выполз в центр "змеиного ока" с девушкой на руках. Еле сдерживая прорывающуюся от волнения дрожь, наг помог девушке встать босыми ногами на свой хвост. То ли от волнения, то ли желая спрятать от чужих взглядов, но своими кольцами он оплел девушку почти до живота.

Побратимы тут же помогли девушке немного выбраться из тесных объятий. Хотя у старшего, Барга, заметно дрожали руки, когда он разматывал платок, скрывающий руку девушки от кисти и до локтя, а точнее широкий, сантиметров десять, шрам от сильного ожога.

Многие в толпе ахнули, послышались возмущенные выкрики, сменившиеся удивлёнными, когда все три нага сняли кожаные браслеты, прикрывающие идентичные шрамы на их собственных руках.