Во-вторых, по этому же плану советских заговорщиков предусматривалась также и операция вторжения для уничтожения Чехословакии и прибалтийских государств в целях создания условий для прямого, географического блокирования германских и советских вооруженных сил, возглавляемых заговорщиками. Кстати говоря, уже в январе 1937 г. британская разведка получила достоверные сведения о том, что главнокомандующий сухопутными войсками вермахта генерал-полковник Вернер фон Фрич отдал распоряжение о разработке нового, детального плана нападения на Чехословакию в целях ее уничтожения. То есть получалось, что «герры» и «товарищи» генералы действительно вознамерились силовым путем реализовать идею геополитического альянса Берлин — Москва за счет встречных наступлений. И в таком случае Великобритании опять-таки было не избежать прямого участия в войне на стороне Франции. Потому как под угрозой оказались бы ее союзники — Польша и Чехословакия. И в случае их уничтожения мог реализоваться один из наиболее вожделенных для германского генералитета вариантов — вариант «Серединной Европы». В геополитическом смысле наиболее худший для самой Великобритании. Ведь «кто контролирует Прагу — контролирует Центральную Европу. Кто контролирует Центральную Европу — контролирует Восточную Европу. Кто господствует в Восточной Европе — господствует в Хартленде. Кто господствует в Хартленде — господствует над Мировым Островом. Кто господствует над Мировым Островом — господствует над миром».

Тщательно проанализировав все данные в контексте международной ситуации того времени, британская разведка пришла к выводу о необходимости немедленно начинать операцию по заваливанию заговора Тухачевского, а вместе с ним и всего заговора антисталинский оппозиции.

1. Прежде всего, потому, что с весны 1936 г. в политических кругах Западной и Центральной Европы уже широко были распространены небеспочвенные, а нередко и вполне аргументированные слухи об антисоветском «военном заговоре» в СССР. Европа откровенно жужжала о скором (военном) перевороте в СССР. А агентурные данные самой британской разведки свидетельствовали об очевидной небеспочвенности таких слухов. Поведение же Уборевича и особенно самого Тухачевского при выездах за рубеж безальтернативно убеждало бриттов в этой мысли. Так, известная в то время французская журналистка Женевьева Табуи, сотрудничавшая с советской разведкой (НКВД), впоследствии вспоминала: «B последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон короля Георга V (то есть 28 января 1936 г.). На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром… Он только что побывал в Германии и рассыпался в пламенных похвалах нацистам. Сидя у меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он, не переставая, повторял: «Они уже непобедимы, мадам Табуи!»… Так или иначе, в тот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали посольство: "Надеюсь, что не все русские думают так"»[430]. То же самое повторилось и в Париже, где он находился проездом. Так, в беседе с румынским министром иностранных дел Н. Титулеску Тухачевский заметил: «Напрасно вы, господин министр, связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких старых, конченых государств, как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на Европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает спасение для нас всех»[431].

Тухачевский откровенно лгал. Уж кому-кому, но ему-то по донесениям разведки прекрасно было известно обо всех трудностях Германии в сфере военного строительства. Более того. Он знал, что говорить о какой бы то ни было «непобедимости» тевтонов в тот момент не было даже иллюзорной тени оснований. Германия была слаба. Вермахт тоже. Военных действий германский вермахт не вел. Боевого опыта никакого. Тем не менее он откровенно пугал Запад. Зачем? В последние годы появилась малоубедительная версия о том, что-де он выполнял какое-то секретное поручение Сталина, преследовавшее цель «обострить отношения между Францией и Германией, подтолкнуть Францию к сближению и союзу с СССР и стимулировать интерес и активность Франции в создании системы коллективной безопасности. Во всяком случае, стабилизировать ситуацию на западных границах СССР в ожидании близкой войны на Дальнем Востоке»[432]. «В огороде бузина, да в Киеве дядька». Даже из самых благих побуждений не следует пытаться выставить Сталина едва ли не полным идиотом во внешнеполитической сфере. Как такой опытный политик, как Сталин, мог пойти на такой шаг — пугать ту же Францию и преследовать цель обострения отношений Франции с Германией, если ему прекрасно было известно, каких неимоверных трудов стоило достичь соглашения с той же Францией о взаимопомощи в отражении агрессии?! Если такая цель действительно была бы у Сталина, то в таком случае он пошел бы на то, чтобы поделиться с той же Францией какими-либо секретными сведениями о реально вынашивавшихся нацистским Берлином планах в отношении Франции. Но никак не пугать прилюдно, к тому же устами первого заместителя наркома (министра) обороны своего государства весь мир яро пронацистскими взглядами! С какой стати Сталин должен был санкционировать Тухачевскому право на такие высказывания?! Тем более такое, как, например, «Гитлер означает спасение для нас всех»?! Для кого спасение-то?! Для Сталина?! Для Советского Союза?! Который, не скрывая, Гитлер планировал уничтожить?! Что, Сталин не знал, что главной целью Гитлера является нападение на Советский Союз ради полного его уничтожения?! Право же, надо знать и меру! Какие основания могли быть у уважаемого коллеги в подтверждение такой, с позволения сказать, «версии» о якобы имевшем место секретном поручении Сталина Тухачевскому, чтобы ссылаться на тот факт, что-де после таких заявлений маршалу ничего не было?! Это бессмысленный аргумент. Во-первых, не следовало забывать, что в начале 1936 г. на посту наркома внутренних дел находился участвовавший в заговоре Г. Г. Ягода, который придерживал и не давал хода любой негативной информации о Тухачевском. Во-вторых, даже если та и появилась бы в западной прессе, Сталин все равно не поверил бы — потому, что он никогда не доверял сообщениям западной прессы. Выше уже говорилось об этом. Да и Тухачевский запросто отбрехался бы ссылками на то, что это козни западных журналистов. К слову сказать, не успев сойти с поезда в Париже, маршал на французском процитировал известный афоризм Альфреда Мюссе — «Владыка журнализм! Глупец, которому дано при помощи столбцов дурачить по утрам три тысячи глупцов!». Вот это и было его истинное отношение не столько даже к самой журналистской братии, сколько к тому, что она пишет.

Куда весомей иной аргумент. Тот, который впоследствии был зафиксирован британской разведкой в пьяном тосте военного атташе в Берлине А. Г. Орлова, а советскими органами госбезопасности — во время допросов Ягоды и Артузова. Ведь антисталинская оппозиция была крайне резко настроена против договоров о взаимопомощи с Францией и Чехословакией и планировала их разорвать. А Орлов — так и вовсе по пьянке ляпнул, что-де было бы хорошо, если бы эти договора отпали. Откровенно демонстрируя даже не германофильские, а именно пронацистские взгляды, Тухачевский, по сути дела, цинично подталкивал Францию к добровольному и одностороннему дезавуированию к тому времени уже парафированного договора. Этой же цели служило и его откровенное заявление начальнику Генерального штаба М. Гамелену, что он «поддерживает отношения с руководящими личностями немецкой армии»[433]. Разве такими заявлениями из уст Тухачевского Сталин мог преследовать цель укрепления союза перед лицом растущей агрессивности нацистской Германии?! Бросаю на весы решающий аргумент. В момент, когда Тухачевский «забавлялся» такими заявлениями, франко-советский договор о взаимопомощи в отражении агрессии от 2 мая 1935 г. еще не был ратифицирован французской стороной. Это произойдет лишь 27 февраля 1936 г., а в силу он вступит лишь 8 марта того же года. И разве можно было рассчитывать на то, что такими заявлениями столь высокопоставленного представителя советских вооруженных сил, на мощь которых и были завязаны как договор с Францией, так и симметричный договор с Чехословакией, удастся укрепить едва только наметившийся союз?! Разве можно было такими действиями добиться скорейшей ратификации этого договора той же Францией?! Напротив, этим можно было добиться сугубо обратного, негативного эффекта. Право же, не следует полагать, что Сталин вообще ничего не соображал во внешней политике и дипломатии в частности!