Кроме того, все материалы съезда оперативно публиковались отдельными выпусками специальных «Бюллетеней» для делегатов съезда, это составило 13 500 экземпляров. Затем вышел итоговый том «Стенографического отчета» еще в 60 000 экземпляров. Наконец, «Отчет Центрального Комитета» был напечатан и отдельно, надо принять в расчет ни много ни мало еще 2 500 000 брошюр.

Итого: 4 073 500. Поставим рядом наши «стартовые» 500 или «финишные» несколько единиц… И здесь шла речь только о центральной партийной печати. А еще материалы XVI съезда (как и прочих съездов тоже) могли воспроизводить и другие советские газеты, как центральные, так и местные. На сколько при этой оговорке следует увеличить полученную сумму, что-то уже и не интересно высчитывать. Понятно, что на много. Даже одна только прибавка за счет «Известий», которая, между прочим, равна 800 000, заведомо превышает первоначальные 500.

Вряд ли такого рода «всесоюзная известность» могла радовать А. Ф. Лосева. К началу съезда он был уже арестован и давал показания во внутренней тюрьме Лубянки. Положение его было слишком шатко. Но и удивлять – тоже вряд ли могла. Для философа никогда не смолкала, позволяла жить и выжить и, следовательно, осмыслить материал жизни и, в частности, мрак истории с этой фатальной книгой вполне освещала – именно она, излюбленная лосевская диалектика «одного» и «иного». Ибо если есть какое-либо «одно», то обязательно и полагание «иного». Взять наш пример, далеко не ходя. Вздумали, товарищи, ликвидировать «Диалектику мифа», а ее автора заставить замолчать? Да будет так: всей мощью своего же гигантского механизма подавления и пропаганды суждено вам служить во славу отечественной философии! С тиражированием запрещенных высказываний в тысячи крат! Подтверждая на практике лосевскую теорию мифа сразу по многим пунктам!

Почти по Бахтину

Место действия: Советская Россия. Время: «великий перелом». Несколько выдержек из давней периодики.

…Гражданин Лосев издевается над материализмом и материалистами, в простоте душевной полагая, что его мистический бред может нанести ущерб материализму… Нет сомнения, что лосевская идеология отражает настроения самых реакционных элементов нашей страны (А. Деборин, 1929);

…Идеализм в произведениях Лосева выступает в неприкрашенном, открыто враждебном марксизму виде как учение, глубоко проникнутое ярко антисоветским настроением… Черносотенным и антисемитским духом веет от определения марксизма у Лосева (А. Сараджев, 1930);

…Но последняя книга этого реакционера и черносотенца под названием «Диалектика мифа», разрешенная к печатанию Главлитом, является самой откровенной пропагандой наглейшего нашего классового врага… О чем это говорит? Это говорит о том, что у нас все еще недостаточно бдительности (Л. Каганович, 1930);

…Коммунист, работник Главлита, пропустивший эту книжку, в которой нас в лицо называют капиталистическими гадами и шакалами, мотивировал необходимость ее разрешения тем, что это «оттенок философской мысли». А я думаю, нам не мешает за подобные оттенки ставить к стенке (В. Киршон, 1930);

…никогда идеализм не выступал в столь реакционной, претенциозной и воинственной форме, как теперь в лице Лосева… прямое нападение на социализм, ибо кто же «злобствует против всякого ума», согласно Лосеву, как не пролетарская революция (X. Гарбер, 1930);

…этот современный проповедник астрологии и алхимии поистине с изуверским бешенством говорит о материализме, эмпиризме, науке… В период, когда задачи социалистического строительства решаются в условиях ожесточенного сопротивления кулачества, особенно резко проявляется контрреволюционная роль религиозно-поповского мракобесия, проповедуемого Лосевыми в рясах и без ряс (Г. Баммель, 1930);

…стремится в глазах читателя изобразить марксистскую эстетику, как какую-то недоумочную теорию… Вы опоздали, Лосев, со своей теорией десятка на два лет. Два десятка лет назад вы получили бы признание и вам уготовано было бы почетное место в «Новом времени» между Меньшиковым и Розановым (М. Григорьев, 1930);

…профессор этот явно безумен, очевидно малограмотен, и если дикие слова его кто-нибудь почувствует как удар, – это удар не только сумасшедшего, но и слепого (М. Горький, 1931).

Время и место те же. Несколько цитат из работ А. Ф. Лосева.

…Иной раз вы с пафосом долбите: «Социализм возможен в одной стране. Социализм возможен в одной стране. Социализм возможен в одной стране». Не чувствуете ли вы в это время, что кто-то или что-то на очень высокой ноте пищит у вас в душе: «Н-е-е-е…», или «Н-и-и-и-и-и…», или просто «И-и-и-и-и-и…» (Диалектика мифа);

…Диалектика, повторяю, есть наука, и жизненность ее не в том, что она лечит ваш желудок от расстройства или помогает вам в ваших приключениях с «комсомолками» (Философия имени);

…Только человек без роду и племени, ненавидящий все родное и интимное, убийца близких и родных, может уничтожить догмат о троичности (Дополнение);

…Лжеумствующим же, что имя отделимо от сущности и не есть сама сущность… – таковым ономатомахам, в суете мнящим ниспровергнуть древнюю ономатодоксию, трижды анафема да будет (Античный космос и современная наука).

Вот такой безнадежный получился диалог, карнавал и хронотоп одновременно (простите, Михаил Михайлович).

Черная шапочка

Головной убор, как и прочее подобное, – не пустяк. Любая вещь суть настолько вещь еще и живая, вещь живущая, насколько она что-то сообщает и нечто символизирует. Кстати вспомним рассуждение из гл. II «Диалектики мифа» («надеть розовый галстук или начать танцевать для иного значило бы переменить мировоззрение») и зададимся неизбежным вопросом: а что же тогда означала черная шапочка, покрывавшая голову автора «Диалектики мифа»?

Шитая из шелка или, в облегченном варианте, из крепдешина, по форме она была близка к той, что описана у В. И. Даля как «ермолка»: сие есть «легкая шапочка вплоть по голове, без околыша или какой-либо прибавки». Вернее, она являла нечто среднее между простонародной ермолкой (еще старинное наименование – мурмолка), профессорско-академической шапочкой и монашеской скуфьей. Пустяками мы решили не ограничиваться. Потому не будем говорить просто о предмете домашнего обихода, надеваемом для тепла, или о свидетельстве тех или иных научных заслуг. Кому все-таки люб пустячный второй вариант, тому возразим: Лосев никогда не состоял в Академии, а профессорское звание получил еще в 1919 году, тогда как черная шапочка появилась десятилетием позже. Остается монашество? Теперь мы знаем – да: летом 1929 года Валентина Михайловна и Алексей Федорович Лосевы приняли тайный монашеский постриг. В лосевском архиве этому факту нашлись прямые подтверждения. Шапочка тоже свидетельствовала о монашестве, знаменовала его.

Иной оттенок смысла интересующего нас головного убора мы уясним, если обратимся к роману М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и сразу скажем: черная шапочка мастера есть та же шапочка Лосева. Принципиальных возражений такое уравнение не должно вызывать уже хотя бы потому, что шапочка булгаковского героя манифестировала подвижнический труд и творчество, служение и мастерство, и такой символ духовного подвига целиком соединим, конечно, с обликом А. Ф. Лосева. Не случайно один современный писатель, придя однажды на Арбат за интервью и впервые увидев философа в черной шапочке, не смог удержаться от очевидной булгаковской аллюзии: