— А я, — отозвался Джоул, поднимаясь, после того как Симонд отпустил его руки, — был только что на «Царице Жемчуга», которая вышла в рейс из Кайнура, где на нас налетел демонский корабль, и я дрался с их капитаном.

— Вы — салкары и побывали в собственном прошлом, — спокойно объяснила Фрост. — В своей жизни вы часто сталкивались с насилием и смертью. И та, что решила помериться с нами силами, отправила вас в прошлое.

— И думала, что мы перебьём друг друга, чтобы избавить её от лишних хлопот, — досказал за неё капитан Стимир.

— Несомненно, это она тоже имела в виду, — подтвердила Фрост. — Она только не понимает одного, что в этой борьбе мы все заодно Симонда и Оданки она не могла отослать в ваше прошлое.

Затем Фрост обернулась к двум спасителям, которые, отпустив пленников, отошли в сторону.

— Этого она не могла. Но вы оба тоже воины Симонд командовал кавалерией Эсткарпа и Эскора, участвуя в боях пострашнее, чем схватки с тенью, а ты, Оданки, знаком с опасностями, подстерегающими в ледяной пустыне. Каждый мужчина когда-нибудь сталкивался с тем, что смерть касалась его своим крылом, подобно летящему перу Инквиты. У нас была надёжная защита, но она бессильна против наших воспоминаний и чувств.

— И поэтому, — твёрдо заявил Симонд, беря на себя тяжёлое решение в деле, не зависящем от его воли или желания, — за нами тоже нужно следить, пока мы не дойдём до цели и не окажемся с нею лицом к лицу.

Затем он повернулся к Трусле и, глядя ей в глаза, сказал-

— Госпожа! То, что я сейчас скажу, мне самому не по сердцу, но я требую, чтобы ты обещала мне отныне избегать меня и остерегаться моего приближения. Ты должна оставаться с Инквитой или госпожой Фрост, как бы я ни упрашивал тебя поступить иначе.

— Нет!

Трусла так и кинулась к нему, но он попятился от неё и выставил предостерегающе ладонь.

— Да! — возразил он, и в его голосе Трусла вдруг расслышала железные нотки, которыми отдавали приказы Корис и Саймон Трегарт. И, как ни тяжело было ей согласиться, в душе она признала, что Симонд прав.

— Его цель честна и пряма, — сказал Оданки, обращаясь к Инквите. — Ты оказала мне большой почёт, выбрав из всех других своим защитником, о, Сновидица и Вещий Голос Арски! Если злая Сила уничтожит тебя моей рукой, моим уделом станет изгнание в Вечную Тьму.

Фрост задумчиво повернула кристалл, лежавший у неё на ладони:

— Дело в том, что все мы так или иначе сражались с Силами Тьмы. Но эта противница не принадлежит к ним в полном смысле, по крайней мере, в том виде, в каком мы встречаем их в этом мире. Вспомните, что она сказала — для салкаров открылись врата, и это сделал не кто-то из их числа, наделённый великим талантом, а некто чужой. Нельзя ли предположить, что кто-то из древних адептов, забавлявшихся играми с вратами, споспешествовал бегству салкарских кораблей и по его же вине её корабль оказался в плену?

— Она говорила о войнах и злодейских кознях. Но древние адепты как раз были любителями таких затей! Вполне могло случиться так, что один из них неосторожно затеял что-то такое, что он не мог потом остановить в том, другом, мире. Если так, то спасение салкаров, может быть, оказалось единственной победой.

— Ты выступаешь в её защиту? — спросил капитан.

— Я бы хотела встретиться с ней, чтобы поговорить. А до тех пор мы должны быть начеку. Она не до конца освободила Одгу из плена. Возможно, это не в её силах. Благодаря этому у нас есть нить, которая рано или поздно сведёт нас. Только в поединке талантов мы сможем доказать ей, что этот мир — не игрушка для её забав.

— Ты хотела бы вернуть её домой? — тихо спросила Трусла.

— Если это будет возможно сделать перед тем, как замкнутся врата, и если она сама так захочет, почему бы не исполнить её желание? Тьма, которую она пробудила здесь, коренится в ней самой, и, может быть, в её мире порождает не зло, а страх и отчаяние. Поэтому доведём наш поиск до конца.

После внезапного пробуждения им потребовалось некоторое время для того, чтобы собраться и снова отправиться в путь. Шаманка и Фрост занимались Одгой. Трусла не знала, какую Силу использует каждая из них, но догадывалась, что они пытаются проникнуть в усыплённое сознание девушки, чтобы пробудить в нём тот инстинкт, который заставлял её стремиться найти ту, что отняла у неё главную часть души, которая делает человека человеком.

Помня о том, что ей сказал Симонд, Трусла не садилась рядом с ним и очень тосковала. После его слов она ни на минуту не могла забыть о том страшном, что может случиться. Какие ужасные опасности он мог пережить, которые вновь могут обрушиться на него из прошлого? Она знала про ужасы Эскора, про пограничные войны с Ализоном, и всё это могло вновь ожить по чужой воле, завладев его рассудком!

Но сон его казался спокойным. Трусла обратила внимание, что капитан Стимир и Джоул расположились по обе стороны Оданки, а у того на груди лежало перо из шаманского плаща. Трусла подумала, что это хорошо: по крайней мере, это привычный оберег, которым пользуются в его племени, и уж наверное Инквита вложила в него всю Силу, какую могла, чтобы помочь охотнику.

После бурных переживаний, вызванных привидевшимся во сне и продолжавшемся наяву поединком, Трусла вполне оправилась, она чувствовала себя бодрой и полной сил, готовой хоть сейчас встать и продолжать путь. Скорей бы уж добраться туда, куда они так долго шли, и встретиться лицом к лицу с этой Урсетой Ван Ян! Какое-то внутреннее чувство подсказывало Трусле, что они на правильном пути к вратам, и она всеми силами души стремилась туда.

А Симонд все спал. Сон охотника тоже казался безмятежным. Может быть, этой чуждой силе доступны только салкары из-за их старинной вражды? Раздумывая о том, как сама едва не попалась в ловушку, Трусла объясняла это тем, что та сила, вероятно, могла действовать только через посредницу, мужчины для этого не годились, и Трусла была выбрана вместо Одги как самая слабая по своим талантам.

Придя к такому заключению, она закрыла глаза, чтобы вызвать видение танца на песке. Весь песок из кувшина она израсходовала, и у неё не осталось в руках никакого оружия. Поэтому она особенно старалась удержать хотя бы видение.

Плясунья не появилась Зато в самой серёдке песчаного ковра лежал спящий мужчина, лицо его, обращённое кверху, было отчётливо видно в ярком лунном свете Собравшись с духом, Трусла отважилась протянуть руку. Тонкая песчаная струйка, не толще её большого пальца, поднялась столбиком у него в головах и завертелась на месте маленьким вихрем.

И снова песок всколыхнулся, на этот раз возле его изношенных башмаков. Поднявшийся столбик оставался на своём месте. У девушки вырвался глубокий вздох благодарного облегчения. У Оданки был оберег — перо, а теперь Трусла своими слабыми силами создала и для Симонда такой же надёжный оберег. Эта удача пробудила в ней новые чувства — любопытство, смешанное с твёрдой надеждой. Она убедилась, что её талант не исчерпан, как ей казалось. Вернувшись из путешествия, она постарается выучиться таким вещам, которые окружат их с Симондом надёжной защитой, чтобы с ним всю жизнь оставалась удача и счастье.