То, что здание принадлежит мэрии, вся страна — и, благодаря Си-эн-эн, весь мир — узнали два года спустя: в девяносто третьем. Защитники Белого дома взяли его штурмом, выгнали пинками сотню перепуганных до смерти мальчишек в форме внутренних войск, отобрали у них бронежилеты, щиты и дубинки и отпустили с миром. Злобные старушки поплевали на какого-то дядьку в приличном костюме, взятого в плен при штурме, как потом пояснили в репортажах, одного их вице-мэров. А, генерал Макашов, надвинув на бровь беретик «а-ля Че Гевара», подвел итог: «Мы совершили нашу революцию, чтобы на Руси больше не было ни мэров, ни пэров, ни херов!»

А в девяносто четвертом другой генерал или кто-то на него похожий, судить трудно, так как лицо закрыл спецназовской маской, на этой же самой эстакаде перед домом-книжкой попинал неизвестных мужичков, уложенных мордами в снег спецназом Службы безопасности Президента. Все, как теперь принято, происходило перед телекамерами, и вся страна с удивлением узнала, что здание-то не мэрское, а на корню арендованное под банк злостным олигархом с птичьей фамилией, чья охрана и лежала носом в грязь. Дело известное, паны дерутся, а у холопов ребра трещат.

Справедливости ради надо отметить, что первой треснула черепушка у холопа из СБП. Дали ему рукояткой пистолета соратники по чекистскому труду из Московского управления, и пришлось СБП отрабатывать команду «наших бьют». Возможно, и стали бы мы свидетелями турнира по рукопашному бою и пулевой стрельбе между командами спортобщества «Динамо», но Хозяин вовремя проснулся и потянул всех на ковер. Разговор вышел в детсадовском духе: «А он первым начал». Виноватым оказался самый младший — демократически бородатый начальник Московского управления. Как выяснилось, бородатый по договору с мэром и олигархом силами вверенного ему управления организовал оперативное прикрытие банка. Получилось, что государственная контора на коммерческой основе охраняла частный банк от происков другой государственной конторы. Вот такая, в духе новых времен, вышла экономическая взаимопомощь. Скандал рассосался сам собой. Нашкодившего бородатого «поставили в угол» — отправили на дачу, банкир улетел в Лондон, потому что правильно понял намек шефа СБП о начатой «охоте на гусей», а мэр решил заняться подготовкой города к зиме, потому что на дворе стоял ноябрь. А через неделю-другую танки пошли на Грозный, и все забылось.

— Как думаешь, Виктор Николаевич, они забыли? — спросил Решетников, выбираясь из машины.

Салин вышел первым, стоял на эстакаде перед бывшим СЭВом, прищурившись на Белый дом, на случай очередного путча обнесенного кованым частоколом.

— Только на это и рассчитываю, — ответил Салин, водрузив на нос очки с дымчатыми стеклами. — И на это. — Он похлопал по папке.

Вся операция уместилась на пяти машинописных листках. Остальное — опыт и знания, которые не доверишь бумаге. Информация о том, что в Белом доме затевается что-то серьезное, пришла всего час назад, к самому концу обеда. Перепроверка сигнала, просчет вариантов, определение круга игроков и выработка стратегии заняла сорок минут. Пять минут отнял звонок в банк, остальное ушло на дорогу.

— Знаешь, кого мы сейчас напоминаем? — Решетников пристроился сбоку. Шли в ногу, не торопясь, как знающие цену времени и себе люди.

— Ну?

— Двух старых шулеров, идущих расписать «пульку» с третьим.

— Очень даже может быть, — кивнул Салин. Покосился на Решетникова. Отметил, что тот тоже собран до предела, только прячет это за благодушной ухмылкой.

«Молодец, нашел в себе силы поддержать меня, — подумал Салин. — Он в предстоящем разговоре ведомый, а пикироваться и торговаться придется мне. Только бы получилось!» — Он суеверно зажал большой палец в кулак, но сделал это незаметно, на той руке, что держала папку.

У поста охраны их уже ждали. Молодой человек характерной «партикулярной» наружности, едва они вошли в двери, что-то шепнул охраннику, указав взглядом на Салина с Решетниковым.

Ни пропуска, ни удостоверений у них не спросили, а молодой человек сразу же провел через холл к лифту.

— Встреча по высшему разряду, — прошептал Решетников, входя в кабину. Салин кивнул.

Лифт остановился на нужном этаже. Молодой человек вышел первым, бросил короткую фразу охраннику, сторожившему дубовую дверь. Потянул ее на себя, пропустил гостей вперед.

— Сюда, пожалуйста. — Он указал на отвилок в длинном коридоре.

Это была первая и последняя произнесенная им фраза. Молодой человек незаметно исчез. А Салина с Решетниковым встретила более тяжелая фигура в местной иерархии. Кругленький человечек с блудливыми глазками бюрократического холуя изобразил максимальную радость и преданность. Салин, знакомый с придворным политесом, лишь слегка склонил голову, был уверен, что человечек этот из вечного племени портфеленосцев и двереоткрывателей даже не поставлен в известность, кого он встречает и сопровождает. Но роль свою, согласно амплуа «поди, принеси, пшел вон», играет толково, с душой. Как таких не любить?

Минуя секретаря, сразу прошли в кабинет. Сопровождающий, мелькнув на пороге, отметился перед взором начальника и плотно прикрыл за ними дверь.

— Рад, очень рад. — Хозяин кабинета уже встал из-за стола и шел к ним на встречу, вытянув руку. — Виктор Николаевич. Павел Степанович.

Обменялись рукопожатиями, ненавязчиво, но профессионально цепко осмотрели друг друга. Хозяин был на голову выше их, крупноголовый и абсолютно лысый. Годы, конечно, взяли свое, но по-прежнему крепок, а в глазах ни тени склерозной мути.

— Тебе соседи, Денис Филиппович, не досаждают? — Салин кивнул на широкое окно, за которым открывался вид на Москву-реку и Белый дом.

— Уже привык, — усмехнулся хозяин. По мелькнувшему в его глазах выражению Салин понял — тема предстоящего разговора считана, важность оценена и необходимые меры против прослушивания обеспечены.

— Может, почаевничаем? Честно говоря, даже перекусить не успел. — Денис Филиппович повел их к маленькой дверце в противоположном конце кабинета. — Вы даже не представляете, что с людьми твориться из-за этих выборов. Несут компромат охапками, везут телегами. Если у Руцкого компры тридцать с чем-то чемоданов накопилось, то представляете, сколько этой гадости у серьезных людей? И все, шельмецы, денег хотят!

— Увы, Денис Филиппович, в наше время за идею уже никто не работает, — вздохнул Салин.

— А в нашем возрасте, увы, самый убийственный компромат — состояние здоровья, — с лету подключился Решетников. — Да и тот слишком скоропортящийся товар, чтобы им торговать. Сегодня купил, а завтра, упаси господь, ввиду печальных обстоятельств потеряет всякую ценность.

Сказали они достаточно, чтобы вызвать довольную усмешку Дениса Филипповича. Салин вполне прозрачно намекнул на место работы нынешнего шефа безопасности крупнейшего банка в недалеком советском прошлом, а Решетников ясно дал понять, что мелкой ерундой не занимаются, возраст не позволяет.

— Да уж, в нашем возрасте беречься и беречься надо, друзья мои. — Денис Филиппович ввел их в небольшую уютную комнату.