ж выхватила. Забрала костюм твой, пальто, шляпу, ботинки. Думаю, если ты не вернешься, так племяшу, когда из тюрьмы выйдет, балбесище… Или старика одену, когда его в гроб класть.

— Шляпа — это здорово, теть Насть. При шляпе я ковбой. Ковбою кровать не нужна, — ответил Алексей. — Всё в жизни делится на две сферы: смертельно и не смертельно. Потерять шкаф и сковородку — это не смертельно.

Теть Настя бодрительно усмехнулась, пошла к шифоньеру, чтоб достать спасенный гардероб Алексея.

Через несколько часов помытый, обритый, подстриженный, одетый в темно-серый костюм с легким щегольством, светлое пальто и темную широкополую шляпу, Алексей появился на Чистых Прудах. У него теплилась надежда что-то разведать про бывшую контору. Но тут было все «зачищено». Исторический особняк стоял в лесах под капитальной реконструкцией. Новых владельцев таджики гастарбайтеры не знали. Прораб хохол, однако, помянул мимоходом некоего Разуваева, но путей выхода на него не подсказал.

Алексей смотрел через улицу на шаловливые огонечки, которые, как цветные жуки, шныряли по периметру рекламных карточных мастей. Игровой зал «Большой куш». Над входом красовалась рисованная губастая девица в ботфортах и ковбойско-джинсовом прикидоне. Надпись зазывала: «Эй, ковбой! Поиграй со мной!»

В юности Лешка и Санька Шпагат часто мусолили карты, оттачивали фокусы, тренировали интуицию, сражались на мелкие ставки… Берешь колоду карт и раскладываешь на две стопки, рубашкой кверху, без подгляда. Одна стопка должна быть с красными мастями, другая — с черными. У кого больше в стопке соответствия — тот победитель. То есть колода в идеале должна была разложиться на две стопки по восемнадцать карт, где в одной — только бубны и червы, в другой — исключительно вини и крести.

Однажды, это было единственный раз, Лешка разложил колоду идеально. Восемнадцать на восемнадцать — красные против черных.

— Не может быть! — вспыхнул Санька Шпагат. — Ты шулер! Мухлюешь!

— За это можно по морде получить, — оскорбился Лешка, сам изумленный своей магической интуицией. — Вчистую раскладывал! Без мухляжа!

— Ну, тогда случайность, — шепнул Санька, полез в карман за пятаком для ясновидца-победителя.

— Давай еще испытаем. Может, это провидение, — сказал Лешка, дал перетасовать карты Саньке и снова, уже под зорким взглядом соперника, разложил колоду на две стопки. Оба ахнули, когда вскрыли стопки. Красная — к красной, черная — к черной.

— Точно, провидение!

Вспомнив эту историю, Алексей Ворончихин усмехнулся и живо пошагал в игровой зал. В костюме у него, в пистончике (потайной кармашек на поясе), затаилась стодолларовая бумажка, которую не нащупала теть Настя. Он почему-то всегда заначивал сотню именно в пистончике, как заначивал с получки червонец его отец Василий Филиппович, хотя мать об отцовой заначке доподлинно знала.

Алексей играл не более часа, он даже только приноравливался к игре, как вдруг «однорукий бандит» выкатил ему на барабан одинаковые картинки.

— У вас джекпот! — удивленно воскликнула сотрудница зала, с бейджиком на белой кофточке. — Вы выиграли почти десять тысяч долларов. У вас джекпот!

— Где я могу получить эти деньги? — спокойно спросил Алексей.

— В центральном офисе. Здесь недалеко. Рядом с почтамтом.

Со всех концов игрового зала на него смотрели изумленные посетители. Молодой охранник с биркой и именем Руслан завистливо лыбился. В зале зашептались:

— Десять тысяч американских бобов! Не хило!

— Я тут его первый раз вижу.

— Таким-то чайникам и везет.

— Фортуна!

— Провидение! — возразил Алексей на слова из затемненного игрового зала и сполз с высокого табурета. — В фортуне есть что-то жульническое, воровское. Здесь сыграло провидение!

Сотрудница с нагрудным бейджиком сообщила Алексею:

— Теперь вы имеете право сыграть в суперджекпот. Еще на большую сумму. Там коридор выигрышей начинается от двадцати тысяч долларов…

За окном стемнело. Серая ноябрьская Москва погрузилась в ночь, перемигивалась огнями, тужилась развеять мрак пестротой дорогих иностранных реклам. Окна игрового зала были задрапированы, лишь узкая полоска между жалюзи выдавала Алексею подкрашенную огнями ночную Москву. Он старался ее не замечать. Он поменял на жетоны последние двадцать долларов и опять сел к игровому автомату, от которого не отходил уже несколько часов. Вот и последний жетон укатился в прожорливую ячейку автомата. На табло выплыли разномастные рисунки, насмехающиеся над недавним счастливцем и обладателем большого куша.

В зале перешептывались.

— Десять тысяч американских бобов спустил! Не хило!

— Он тут первый раз.

— Чайникам никогда не везет.

— Фортуну не обманешь!

— Это провидение! — убежденно сказал Алексей и повернулся к залу.

В этот момент раздался возглас радости, к Алексею метнулась со шваброй уборщица. Она только что мыла пол, и пол тускло отблескивал, отражая пестрые лики автоматов.

— Алексей Васильевич! — воскликнула она. — Вы живы!

Он недоуменно смотрел на нее.

— Вы меня помните? Я Варвара. Я у вас в кабинете прибиралась…

— Провидение… Это не случайно, что вы здесь оказались, — обезумевший от игры, прошептал Алексей. — Варвара, у вас есть деньги?

Варвара суетно полезла в карман халата, достала кошелек, раскрыла и, словно загипнотизированная, отдала Алексею все имевшиеся в кошельке купюры. Алексей тут же перевел их в жетоны. Через несколько минут, проиграв всё, он опять обратился к Варваре, которая с замиранием и участием следила, как он проигрывает ее деньги, — следила без жадности, но с сожалением.

— У вас есть еще деньги? — обернулся к ней Алексей. — На меня снизошло провидение. Нужно еще немного потерпеть, не упускать…

— Нет, у меня больше нету денег. Совсем нету, — она даже похлопала себя по карманам халата.

— Дома есть деньги?

— Немного есть…

— Тогда пойдемте к вам домой.

— Домой?

— Ну да… Надо продержаться еще несколько часов.

— Сейчас. Сейчас, Алексей Васильевич! — засуетилась Варвара. — Я только тут пол подотру. Мне чуть-чуть.

Вскоре они вышли в ночь из игрового зала. Алексей шел сосредоточенный, глядел перед собой и время от времени отстраненно смотрел на Варвару, которая шла рядом и неустанно говорила:

— Я так рада, Алексей Васильевич, что вы появились. Вас в покойники записали… Я плакала много раз… Когда в фирме работала, все смотрела на вас и завидовала. Женщинам завидовала, которые с вами. Все думала: есть же счастливые женщины, которым достаются такие мужчины… Можно я вас под руку возьму? Подмерзло, скользко, — сказала Варвара.

— Нам далеко? — спросил Алексей.

— Нет. Близко… Вы приезжали на работу на белой машине. Ходили в белом плаще, в светлых костюмах… Вам любой цвет идет, в черном вы еще интереснее! В шляпе вы солидный такой… Мне так хотелось с вами хотя бы просто постоять, поговорить… — Варвара остановилась, задержав Алексея: — Мне очень стыдно признаться, Алексей Васильевич… — Цветные от рекламы полупотемки скрывали краску на ее лице. — Я как-то раз прибиралась у вас в кабинете и нечаянно увидела фотографии,