На берегу дела пошли не лучше. Высадившиеся среди такого беспорядка, славяне вовремя не заметили рва и тем более закрытых ям. Многие попадали в них, другие остановились в нерешительности. Тогда некоторые горожане стали совершать вылазки, отгоняя врага от города. У малых ворот завязался бой — солунцы не стали ждать приступа Хотуна и сами напали на него. Славян разбили, а их вождь попал в плен и был уведен в город.[1287]

Наконец, большинству ладей удалось развернуться и выйти из гавани. Но вдруг, в неожиданно раннее время, в восьмом часу утра, с моря подул встречный ветер. Многие ладьи разбились, другие еле ушли вдоль берега к осадным лагерям на востоке и западе. Множество трупов выбросило на берег. Когда ладьи удалились, к берегу вышли солунские гоплиты. Пройдя вдоль всего южного побережья, они покончили с остатком высадившихся славян и обезглавили доставшиеся им трупы. Головы соплеменников выставили напоказ осаждавшим город с суши. Те, и без того повергнутые в уныние вестями от бежавших мореходов, отступили от стен. После пленения Хотуна, перед лицом грозных сил, как будто поднявшихся на защиту Фессалоники, продолжать осаду славяне не решились. «В большой печали» они ушли от города, бросив многочисленные осадные орудия и захваченную в предместьях добычу. Воспользовавшись растерянностью славян, находившиеся в их лагерях рабы восстали и бежали под защиту стен Фессалоники. С собой они прихватили и изрядную часть имущества хозяев.[1288]

Что касается Хотуна, то он ненадолго пережил снятие осады. Городская знать («некоторые из первенствующих города»), замышляя завязать собственные отношения со славянами, забрали Хотуна у воинов и скрыли его в каком-то богатом доме. Фигура славянского вождя лучше всего подходила для того, чтобы обеспечить безбедное и выгодное существование в окружившем Фессалонику славянском море. Но для только что переживших страх осады горожан в подобном поведении богачей виделись только «какая-то корысть и неблаговидные цели». Городские женщины толпой ворвались в дом, где скрывался Хотун, выволокли его оттуда и, протащив с собой по городу, забросали затем камнями.[1289]

Итак, вторая осада Фессалоники кончилась для славян «великим горем». «Позорным» было поражение в войне после впечатляющих успехов предшествующих лет. Еще более позорной и требующей отмщения была смерть Хотуна. Наконец, помимо гибели многих воинов, славян разгневали унижение и ущерб, причиненные восстанием бежавших из осадного стана рабов. Страх перед таинственным быстро ушел. В то же время, сознавая долг мести, славяне не рисковали добиваться ее лишь своими силами. Они решили обратиться к аварскому кагану, воевавшему тогда с ромеями на севере Иллирика. Туда он перешел после разорения Превалитании. Теперь разгрому подвергались Дакия, Дардания, Мезия. Их жители толпами угонялись в земли каганата, в район Сирмия, где каган решил расселить пленных ромеев. В войске авар, разумеется, сражались и действовавшие в этих местах славяне.[1290]

С богатыми дарами послы дреговичей и их союзников отправились в ставку кагана. Они обещали «дать еще больше денег сверх того, что они предполагают в будущем захватить» в Фессалонике, «если для этого окажет им помощь в войне». Славяне сулили повелителю авар «легкий захват города». Он «будет взят», уверяли они, «не только потому, что окружен ими, но и потому, что все города, зависимые от него, и области они сделали безлюдными, он же один… находился в их окружении и принимал всех беженцев из дунайских областей, Паннонии, Дакии, Дардании и остальных провинций и городов, и в нем они укреплялись».[1291]

Славяне, таким образом, указывали кагану на опасность Фессалоники для его собственных действий в северных провинциях Иллирика, в бывшем диоцезе Дакия. Каган, конечно, и сам сознавал эту опасность, а потому «охотно поспешил выполнить их просьбу». Продолжая разорять Дакию и Дарданию, он вместе с тем стал понемногу собирать подвластные племена для похода к Фессалонике. В результате в придунайских землях скопилось «неисчислимое войско». В него собрались «все славяне» — по крайней мере, жившие в Паннонии, на севере Балкан и собственно в Македонии. Вместе с ними шли подвластные каганату паннонские болгары, а также другие «многочисленные народы».[1292]

Коровы. Велестинская коллекция

С набранными полками каган, прежде всего, подавил последние очаги сопротивления ромеев в Дакии. Один за другим после осад пали города Наисс и Сердика (столица Внутренней Дакии). Беженцы оттуда, как и предполагал каган, нашли убежище в Фессалонике.[1293] Наконец, поздним летом или в начале осени 618 г. аварская орда с примкнувшими к ней славянскими дружинами двинулась на столицу Иллирика.

В авангарде каган послал отряд «отборной конницы», закованной в броню. Ей он приказал разгромить отряды, прикрывавшие Фессалонику, и как можно сильнее ослабить город, а затем ожидать подхода главных сил. С собою, не собираясь (в отличие от славян при обеих прежних осадах) тратить время на месте, каган вез осадные машины. Конница кагана появилась в предместьях Фессалоники в первой половине дня, около 11 часов. Большая часть граждан находилась вне стен города, на жатве. Авары не в первый раз использовали внезапность нападения на занятых земледельческим трудом ромеев. Многие солунцы погибли, другие попали в плен. Конникам кагана досталось «множество стад» и земледельческие орудия. Уцелевшие граждане, увидев истребление и пленение массы соотечественников, а через некоторое время прослышав о приближении главных сил врага, пришли в ужас. Находившиеся в городе беженцы вдвойне оплакивали свою долю. Тем не менее жители, воодушевляемые архиепископом города, пламенным проповедником и одаренным писателем Иоанном, изготовились к обороне.[1294]