мог справиться с этим. Он был хозяином этих проклятых душ, и он бил их с раскаленной добела силой, выкованной из всей его ярости и паники. Не было времени как следует насладиться их безмолвными криками агонии, но он вернул их силу под свой контроль. Даже тогда он чувствовал, что они борются с ним, побежденные, но не покоренные, и все же они не могли противостоять ему, когда он глубоко использовал свои запасы испорченной энергии.

Он оторвался от этой короткой, титанической борьбы, и его зеленые глаза расширились от недоверия. Его враги глубоко проникли в его внешний периметр, прокладывая себе путь через бушующее море шардонов. Это было невозможно. Базел мог быть защитником Томанака, но остальные были простыми смертными. Они должны были стать мякиной в печи, легкой добычей, но это было не так.

Он мог проследить каждый ярд их продвижения по их крови и телам. Боевые кони, люди и градани умирали, но они умирали не в одиночку... и не легко. Почти треть его шардонов была искалечена или уничтожена наповал, и все же эти безумцы и скакуны все глубже и глубже врывались в битву, которая могла закончиться только их собственной смертью. И во главе их, окутанный этим смертоносным синим сиянием силы, был самый большой скакун из всех и огненный меч Базела Бахнаксона.

* * *

- Базел!

Отчаянный предупреждающий крик Гарнала прорезал суматоху и хаос, и голова Базела резко повернулась, когда что-то по дуге пронеслось по воздуху в его сторону. Это было похоже на человека, но ни один человек, когда-либо рожденный, не мог двигаться так, с такой скоростью и неестественной ловкостью. Он появился из травы, из клубка рычащих, вздымающихся волков слева от Базела, и он изогнулся в седле, пытаясь отразить атаку, в то время как Уолшарно пытался развернуться, чтобы встретить ее лицом к лицу.

Но времени не было. Нападавший ударился о землю и невероятно отскочил, бросившись на незащищенный бок Базела, но затем мелькнула рука.

Гарнал Атмагсон левой рукой схватил Трихарма за лодыжку, и слуга Крэйханы взвыл от потрясенной ярости. Ни один смертный, с которым он когда-либо сталкивался, не был достаточно быстр, чтобы сделать это, и, конечно, ни один из них не был достаточно силен. Но Трихарм никогда прежде не сталкивался с градани, который вызвал Раж, и Гарнал оттащил его от Базела с силой, почти равной его собственной.

Трихарм развернулся, нанося удары когтистыми пальцами, и кольчуга разлетелась в клочья, когда они прорвали ее. Гарнал тоже застонал, когда они вспороли плоть, но его клинок со свистом вернулся со всей молниеносной скоростью его ярости, и Трихарм снова взвыл, когда эта подсвеченная синим сталь рассекла его правую руку, как топор.

Паника охватила слугу, хуже любой физической агонии, когда его отрубленная рука отлетела в сторону. Эта рана была бы смертельной - или, по крайней мере, выводящей из строя - для любого смертного существа. Но Трихарм не был смертным. Потерянная конечность со временем восстановилась бы, и шок, который парализовал бы живого человека, практически никак на него не подействовал.

Никакого физического эффекта. Однако были и другие формы шока, и рана была ужасающим предупреждением о том, что, возможно, он все еще смертен, в конце концов. Он завизжал в отчаянном исступлении, извиваясь и нанося Гарналу удары оставшейся рукой, и позвоночник приемного брата Базела выгнулся дугой, когда эта сверхъестественно мощная рука пробила его нагрудник и глубоко вошла в грудь. Ребра раскололись, и их осколки вонзились зазубренными концами в его легкие и сердце.

Гарнал был мертвецом в тот момент, но он также был мечом Томанака и градани, возвышенным силой Ража. Он не упал, и у Трихарма было последнее, молниеносное мгновение, чтобы изумленно вытаращить глаза, прежде чем его левый кулак сомкнулся на бьющемся сердце своего врага, но клинок Гарнала взметнулся в последнем, идеальном ударе, и голова Трихарма отлетела в ночь.

* * *

- Нет!

Джергар закричал, отрицая это. Не потому, что его заботила судьба Трихарма, а потому, что смерть Трихарма означала, что он потерял две трети своих товарищей-слуг, а вместе с ними и их власть. И потому, что если Лейанту и Трихарма можно было убить, то и его тоже.

Ужасное предчувствие обреченности эхом отозвалось в нем, и паника почти заставила его бежать. Но еще больший ужас перед Крэйханой пересилил его панику. Томанак и его защитник могут уничтожить Джергара, но если он сбежит, Крэйхана сделает гораздо хуже, чем смерть. И поэтому он остался пригвожденным к вершине своего холма, наблюдая, как вихревая неразбериха боя приближается к нему.

* * *

Боевой конь Брандарка снова закричал, на этот раз в агонии, когда шардон прорвался под гардой Кровавого Меча и разорвал горло его коня. Жеребец упал, превратившись в брызжущие кровью развалины, и Брандарк отчаянно лягнулся, освобождаясь от стремян. Он сильно ударился, но ему каким-то образом удалось удержаться на своем мече, и он почти мгновенно распрямился.

И все же, каким бы быстрым он ни был, он был недостаточно быстр. Тот же шардон, который убил его коня, нацелился на его собственное горло, и еще двое набросились на него с боков.

Первый встретил смертельный удар, который вогнал фут стали в его брюхо. Шардон завизжал в агонии, сворачиваясь вокруг лезвия, хватая его своими волчьими клыками, и он вырвал меч, разбрызгивая веер крови, и развернулся лицом к шардону, мелькающему справа от него. Пропитанная кровью и ядом сталь опустилась со всей элегантностью тесака, движимая отчаянной силой руки, почти такой же могучей, как у Базела... и свирепой точностью Ража. Она с хрустом прошла через позвоночник шардона, сразу за плечами, и шардон с криком рухнул. Через мгновение он снова поднялся, карабкаясь вперед на передних лапах, но его искалеченные задние конечности бесполезно волочились позади, и он был слишком медлителен, чтобы добраться до него.

Но если он не мог, то третий шардон мог. Он бросился на плечи Брандарка, разрывая заднюю пластину кирасы Кровавого Меча. Стальные клыки зарычали и вонзились в броню, злобно царапая ее, и он отчаянно дернул плечами, пытаясь сбросить существо, даже когда он развернулся, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

На мгновение ему это почти удалось, но затем шардон снова сделал выпад, и Брандарк застонал от боли, когда ядовитые челюсти вонзили острые зубы в левую руку его кольчуги. Клыки шардона без усилий вонзились в жесткие, выкованные гномами кольца, калеча мышцы и дробя