для того, чтобы несколько воспрепятствовать богохульникам смеяться над Своими учениками. Даже до сего времени ученики Его еще не твердо веровали в Него[231]. «Выйди, отступи от него и более не входи в него» (ср.: Мк. 9, 25), – эти слова свидетельствуют о свободе демона. Поскольку (демон) хотел потом снова возвратиться в него, то (Господь) связал его, говоря: «более не осмеливайся входить сюда».

В предупреждение сказал Симону: «цари земные с кого берут пошлины..? с сынов… или посторонних?» (Мф. 17, 25). Так как (собиратели дидрахм) явились с той целью, чтобы найти предлог к обвинению Его, ведь не со всех взыскивали эту (пошлину). Но так рассуждали в себе: ты, быть может, скажешь, что Учитель не даст подати, и таким образом мы отнесемся к Нему, как к бунтовщику; если же даст, то в таком случае почтется за постороннего. Ибо хотя левиты и считались посторонними, но так как уделом их был Господь, то они были как бы сынами и никто ничего не взыскивал с них. Таким образом Господь объяснил Симону: книжники и фарисеи явились, отыскивая у тебя, Симон, предлог для искушения нас. Ибо они не уравнивали Его со священниками. Но Господь не дал им повода для обвинения Его, какого они искали, и поступил так, что (сами) взимающие эту пошлину показали, что Он различествует от всех людей. Вместе с тем и Симона Он научил, что левиты не дают, потому что они освобождены от этой пошлины[232].

«Чтобы не дать им соблазна» (ср.: Мф. 17, 27), то есть чтобы не возгнушались фарисеями и не погубили (их), когда ты сделаешь явным, что они стремятся устроить повод к ссоре. И прибавил: «иди на море и закинь там сеть» (ср.: Мф. 17, 27). Поскольку они считают Меня посторонним, то пусть море научит их, что Я не только Священник, но и Царь. Итак, иди, и ты также отдай (пошлину), как бы один из посторонних. Когда, таким образом, Симон согласился отдать (пошлину) и, взяв сеть, пошел, чтобы закинуть ее в море, и они также удалились с ним. А когда он извлек рыбу, которая имела во рту статир, знак господства, то те гордецы были изобличены и постыжены, так как не поверили, что левитом был Тот, о Ком море и рыба засвидетельствовали, что Он – Царь и Священник. Итак, явление этого высшего Первосвященника признали все творения, и все вещи поспешили принести Ему дань, каждая по-своему. Вышние послали Ему приветствие через Гавриила, а Силы Небесные – посредством звезды; язычники представили волхвов, и пророки, давно уже умолкшие, отрядили книжников, говоривших: «из города Вифлеема должен произойти царь» (ср.: Мф. 2, 1-6). Статир (же), который отлит был в гортани рыбы и в водах получил и изображение царя, был для ищущих ссоры и досаждения доказательством того, что и послушание моря обращено к Сему постороннему.

«Пришли и приступили, чтобы спросить Его: позволительно ли кому-либо отпускать жену свою» (ср.: Мф. 19, 3). Ответил им и сказал: «не позволительно». Говорят Ему: Моисей позволил нам; итак (скажи), почему не позволительно? «Моисей, – говорит, – по жестокосердию вашему позволил вам, но от начала творения этого не… было» (ср.: Мф. 19, 8). Таким образом, из этой одной заповеди ясно, что надлежало отменить то, что установлено было Моисеем по жестокосердию народа, потому что жестокосердый народ сменился народом, который возлюбил веру Авраамову. Ведь и то, что сказал (ранее): «не убивай… не прелюбодействуй», даже раньше закона было соблюдаемо. В законе (все) сие проповедовалось, а через Евангелие стало выполняться. Ибо все заповеди закона, которые по известным причинам были даны им и у них были введены, прекратились не так, чтобы старое (при этом) было разрушено, но для того, чтобы утвердилось новое.

«Десять драхм… сто овец» (Лк. 15, 4, 8). Тот удалился от совершенства правды, кто вследствие грехов впал в заблуждение. Именно с теми, которые жили под законом, сделал это сравнение. Или удалился от правды естества тот, кто вследствие грехов впал в заблуждение[233]. Или образ Адама сравнил с драхмой. Почему же радость (на небесах) бывает больше о грешниках, приносящих покаяние, чем о праведниках, которые не согрешили? Потому, что радость обыкновенно бывает после печали. Итак, поскольку печаль бывает у тех, которые согрешили, то пусть будет и радость (им), когда они раскаиваются. «Надобно было, – говорит, – радоваться… что брат твой… был мертв и ожил, и возвращен к жизни» (ср.: Лк. 15, 32). Но как радость, так и печаль суть чувствования души; как же (могут) печалиться и радоваться на небесах? А (именно), «печалью на небесах» называется то, что (грешники) осуждены за грехи, дабы и мы поражались скорбью. Ибо если наши грехи печалят Ангелов, то насколько более нам самим надлежит раскаиваться в них? Таковы (по смыслу) также и следующие слова: «скорблю, что создал человека» (ср.: Быт. 6, 7).

За сим следует другая притча о двух сыновьях-братьях. «И когда младший сын расточил имение свое» (ср.: Лк. 15, 13). Наставление, предлагаемое в этих словах, таково, что о том, кто всем сердцем обращается к лучшему образу жизни, радость бывает на небесах и пр.

Далее излагается иная притча о домоправителе (Лк. 16, 1-9), которого рабы обвинили перед господином. Удивительно, что неправедная догадливость домоправителя грешника похвалена пред Господом; ведь в грехах он растратил прежние сокровища, неправедно и коварно простил долги, сокращенные (им) после. Однако он был похвален, так как через то, что не принадлежало ему, он приобрел и снискал нечто такое, что могло соделаться его собственностью, то есть друзей и кормителей. Но Адам через свое снискал нечто такое, что было не его, то есть терния вместе со скорбями. Покупайте, говорит, себе, дети Адама, на эти преходящие (блага), которые не принадлежат вам, то, что принадлежит вам (и) что не преходит (не истощается).

«Если брат мой согрешит против меня, то сколько раз прощать ему? не довольно ли до семи раз?