– Бог и фараон Трок Урук мертв. Мы поручаем его душу богам. Я заявляю перед всеми, что теперь есть только один правитель обоих царств, и всех земель, и всех завоеванных стран и владений Египта. Я заявляю далее, что править буду я, фараон Наг Киафан.

– Бак-хер! – закричали все придворные и военачальники, стоявшие вокруг его трона. Они выхватили мечи и забили ими о щиты. – Бак-хер! Хвалы царю-богу Нагу Киафану!

– Сообщите об этом всем моим командирам и полководцам всех моих войск. Встретимся на военном совете сегодня в полдень.

В течение следующих одиннадцати дней с рассвета до сумерек фараон Наг заседал во главе своего совета в тронном зале дворца Саргона. Поставив у дверей стражу, чтобы защититься от чужих ушей и шпионов, они составляли планы и порядок сражения. На двенадцатый день Наг назначил смотр своих войск в Месопотамии и отправил послов к подвластным царям и правителям во все завоеванные земли между Вавилоном и границами Египта с приказом подготовить все их отряды к войне и встать под его командование для похода против Нефера Сети.

В следующее полнолуние войска собрались перед Синими Воротами города Вавилона. Они насчитывали сорок тысяч человек и, будучи хорошо оснащенными лошадьми и колесницами, луками и мечами, состояли из ветеранов и опытных солдат.

Гесерет стояла рядом с мужем, единственным истинным фараоном Египта, на городской стене, и осматривала их строй.

– Какой величественный вид, – сказала она мужу. – Я уверена, что вся летопись войн не знает такого смотра.

– Когда мы двинемся маршем на запад, на родину, наша численность возрастет за счет шумеров и хеттов, гурриев и войск завоеванных стран, через которые мы пройдем. Мы вернемся в Египет с двумя тысячами колесниц. Щенок не осмелится выйти против нас. – Он взглянул на нее. – Вы не чувствуете никакой жалости к вашему брату Неферу?

– Никакой! – Гесерет покачала головой, так что ее драгоценности заблестели и заискрились в солнечном свете. – Вы – мой фараон и муж. Кто бы ни выступил против вас – предатель и заслуживает смерти.

– Смерти он не минует, и предатель Чародей разделит с ним погребальный костер. Они сгорят вместе, – мрачно пообещал Наг.

Они издалека ощутили запах реки, запах прохладной пресной воды в воздухе пустыни. Лошади поднимали головы и ржали. Пешие воины ускорили шаг и пристально вглядывались вперед, стремясь увидеть реку, в это время года широкую и темную от обилия ила, плоть и кровь их родины.

Нефер и Минтака ехали в колеснице во главе длинной колонны, ползущей по караванной дороге из Галлалы. Мерен и Мерикара ехали справа от них во второй по счету колеснице. Несмотря на протесты Мерикары, считавшей, что он все еще слишком слаб и болен, Мерен настоял на поездке.

– Я пропустил сражение у Галлалы, но клянусь, что не пропущу другого. Пока в моем теле есть дыхание, я буду ехать рядом с моим царем и моим самым дорогим другом. – Худой и бледный, как белая цапля, он, тем не менее, гордо стоял на площадке колесницы с поводьями в руках.

Ведущие колесницы въехали на возвышенность, и внизу открылась зеленая долина Нила, с могучей рекой, блестящей, как струя расплавленной меди из печи, реки, алеющей в первых лучах солнца. Нефер повернулся и улыбнулся Мерену, едущему в колеснице рядом.

– Мы возвращаемся домой!

Минтака запела, сначала тихо, а затем громче, когда Нефер присоединил к ее пению свой голос.

Храм Богов,

Родина десяти тысяч героев,

Самый зеленый на всей земле,

Наша самая дорогая любовь.

Наш самый милый дом.

Наш Египет!

Затем запели Мерен и Мерикара, а потом, мало-помалу, вся колонна. Отряд за отрядом радостным хором подхватывали песню, начиная съезжать вниз по склону.

Другое войско прибыло встретить их: вооруженные солдаты в колесницах, полководцы и командиры отрядов, ведущие их войска, а за ними отряды пеших воинов. За ними следовали старшины, жрецы и правители номов, все в мантиях, с цепями и знаками отличия, некоторые в повозках, другие в паланкинах, которые несли рабы. Были и всадники, и пешие. За ними, смеясь и танцуя, шла густая толпа народа. Некоторые из женщин несли своих младенцев и начинали плакать от радости, увидев своих мужей, возлюбленных, братьев и сыновей в рядах войска беглецов, возвращающегося домой.

Эти две процессии встретились и смешались. Старшины и полководцы пали ниц перед колесницей фараона. Нефер сошел с колесницы, поднял тех, кого узнал, и обнял самых могущественных и наиболее влиятельных из них, призывая расположение богов на всех своих людей.

Когда он вновь поднялся на колесницу и поехал вперед, шествие последовало за ним к берегу Нила. Там Нефер опять сошел с колесницы и полностью одетый погрузился в воду. В то время как все стояли вдоль берега, кричали приветствия и пели, он совершил ритуальное омовение и выпил илистой коричневой воды.

Вновь поднявшись на колесницу и облачившись в свежую льняную одежду, с синей военной короной на голове, Нефер повел огромную толпу людей вдоль берега реки к Аварису. В лиге от города вдоль дороги стояли толпы приветствующих. Они осаждали пыль, обрызгивая дорогу водой из Нила, и устилали путь фараона пальмовыми листьями и цветами.

Когда они достигли города, ворота оказались широко открыты, и на городских стенах стояли люди. Со стен свешивались знамена, благоухающие букеты, связки плодов. Люди пели гимны преданности, восхваления и приветствия, когда Нефер с Минтакой проехали под аркой ворот.

Красивые, как юные боги, они поехали сначала к прекрасному храму на берегу реки, который Трок Урук построил, чтобы отпраздновать собственное обожествление. Нефер распорядился заранее, и каменщики работали уже много недель. Они сбили зубилами все портреты ложного фараона и удалили его имя со стен и высоких колонн, поддерживавших крышу, и все еще были заняты вырезыванием изображений и титулов крылатого Гора и фараона Нефера Сети вместе с описанием его победы в сражении у Галлалы.

Нефер приехал туда, поскольку первым его долгом было поблагодарить бога и принести в жертву перед каменным алтарем пару прекрасных черных быков. Когда обряд завершился, он объявил неделю праздника, торжества и пиров с раздачей просяного хлеба, говядины, вина и пива всем подданным и с устройством игр и театральных представлений.

– Вы – хитрец, сердце мое, – восхищенно сказала ему Минтака. – Они прежде любили вас, а теперь будут обожать.

Долго ли? – задавался вопросом Нефер. Едва весть о нашем восшествии на трон достигнет Нага в далеком Вавилоне, он пойдет на нас, если уже не пошел. Простые люди будут любить меня, пока он не постучит в ворота.

Фараон Наг Киафан поставил царем Вавилона, подвластным себе, полководца Асмора, которому доверял. Он оставил ему пятьсот колесниц, две тысячи лучников и пехоты для защиты своих завоеваний, а сам с большей частью войска начал марш на Египет, чтобы отобрать у захватчика корону и трон.