– информацию о соискателях потенциальные работодатели тоже искали в сети. Долгие мытарства – и вот он здесь, в компании таких же алкоголиков. И, естественно, особиста, который мог, а главное, имел право в интересах следствия и по морде двинуть, он боялся. А еще больше он боялся вновь оказаться на улице. И, самое страшное, если особист скажет про него какую-нибудь гадость работягам, те, как ни странно, офицеру верили. Они ведь мужики суровые, долго не будут разбираться – уронят на голову что-нибудь случайно. Пять раз. В общем, просчитал это Гагарыч мгновенно, посмотрел на каменные лица двух киборгов за спиной особиста – и сдулся.

– Так это. Культура, чо…

– Культурно ты у меня в кабинете сейчас запоешь, Козел Козелыч. А ну, пшел!

В общем, даже не довели человека до кабинета – прямо в коридоре раскололся. Виноват был, конечно, но не так страшно, как можно было ожидать. Снимал он блокировку дверей и ставил, соответственно, на приборы слежения, чтобы операторы в рабочее время могли незаметно отлучаться. Куда? Зачем? Да мало ли, его такие мелочи не беспокоили. А вот денежка, исправно капающая за подобные «усовершенствования», интересовала.

В принципе, особист имел тогда полное право арестовать Гагарыча на месте – за подобные вмешательства в работу комплекса, косвенно способствовавшие гибели людей, тому светил реальный срок. Увы, все это никак не объясняло гибели персонала. Конечно, формально люди числились пропавшими без вести, но все понимали – выжить они вряд ли могли. Хотя бывали прецеденты, когда люди на других планетах выживали, даже заблудившись и выбираясь к своим месяцами, но… выжили бы – вышли бы, поскольку в четко спланированной системе штреков заблудиться было нереально.

Гагарычу сделали суровое внушение и запретили до конца расследования выходить из своего блока. Тот даже рад был, что легко отделался, и умчался к себе чуть ли не бегом, что для человека его комплекции само по себе выглядело подвигом. Ну а особист продолжил расследование.

Участок, где происходили несчастные случаи, был закрыт для людей сразу после исчезновения геолога. Особист полез туда сам, сопровождаемый четырьмя киборгами. Обшарили каждую щель – и ничего не нашли. Ни малейшей зацепки.

Однако сдаваться особист не собирался. Рудники должны были давать продукцию, а посылать в забой человека, когда неясно, вернется он или нет… Желающие, конечно, найдутся. Кто-то из-за денег, кто-то захочет поймать лишнюю порцию адреналина, а иные настолько привыкли чувствовать себя брутальными мужиками, что для них показать свой страх хуже смерти. Но проблему это в любом случае не решало – полезть-то полезут, только не факт, что вернутся живыми. И тогда в дело вновь, как это часто бывало, пошло сверхоружие и сверхинструмент человечества – киборги.

Неделю Артур сидел за пультом горнопроходческого комбайна. Полсуток он, полсуток его сменщик, и – ничего. Остальные машины числом девять простаивали, выполнение плана было под угрозой, и директор комплекса, шипя от злости, давил на особиста. Обзывал его упертым бараном, связывался с начальниками всех уровней – и додавил. Особист матюгнулся под нос, шепотом обозвал всех идиотами, затребовал письменное распоряжение и, получив его, махнул рукой – делайте, мол, что хотите. Конечно, было заметно, что директору очень не хочется подписывать никаких бумаг, но на него тоже давили сверху. И процесс пошел. А через два дня вновь исчез человек. Камеры, установленные на комбайне, зафиксировали, как оператор спокойно остановил его и вышел. Все.

На сей раз, особист не стал ни с кем советоваться, ни у кого спрашивать разрешения, да и не смели ему теперь мешать. Просто обвешался аппаратурой, сел в комбайн – и отправился в забой сам. Через два дня приборы зафиксировали снижение мозговой активности…

Все шесть киборгов устремились в забой и успели как раз к моменту, когда особист подошел к ничем не приметной нише в стене. Лицо у него было такое… одухотворенное. И движения – ровные, механические, точные, как у киборга. И в момент, когда он подошел к стене, один из торчащих из нее камней, почти идеально круглый валун полутора метров диаметром, вдруг слабо засветился. А потом его пересекла тонкая горизонтальная щель, почти сразу же превратившаяся во внушающую уважение пасть.

Киборги тогда успели раньше – бегущий впереди выстрелил, угодив точно в центр камня, прямо в утыканный мелкими зубами красный рот неизвестной твари. В следующий момент штрек накрыла волна дикого визга, особист сложился вдвое и осел на пол, а неведомого хищника уже полосовали на куски.

В общем, совсем рядом оказалась мощная система пещер, которые, в отличие от поверхности Александрии, были очень даже обитаемы. И те твари, ухитряющиеся прогрызать тоннели в камне, чтобы с помощью электромагнитных волн подавлять волю жертвы, заставляя ее саму прыгать в рот, были там не в роли волков, а, скорее, зайчиками. Ну, или белочками. Интересная, кстати, форма жизни была, совмещающая одновременно углерод, кремний и фтор. Как? Наверное, как обычно, плюя с высокой колокольни на заверения экспертов о невозможности такого противоестественного союза. И вообще, недра планеты напоминали кусок сыра, причем имелись серьезные, подкрепленные многочисленными находками сомнения в естественном происхождении пещер. Впрочем, нюансов Артуру узнать не довелось – меньше чем через месяц их группу сменили, и больше информации о планете он не имел. Да и не старался найти, если честно – все найденное на планете засекретили очень быстро. Но, судя по тому, что рудники продолжали исправно давать продукцию, проблему все же решили…

– Может, наконец, проснешься? Кофе, между прочим, стынет, а у нас его больше нет.

Голос Джоанны выдернул Артура из объятий сна. Что поделаешь, пришлось вставать и, наскоро умывшись, плестись к костру, где девушка успела уже сообразить вполне приличный завтрак. Кстати, пока готовила, она успела одеться – все же было довольно прохладно, и здоровьем она рисковать явно не собиралась. И вообще, ее отношение к жизни в последнее время малость изменилось. Как она со здоровым житейским цинизмом сказала вчера Артуру, «мне еще рожать». Теперь ему оставалось только думать, было это образное выражение, здоровый деревенский цинизм или тонкий намек на толстые обстоятельства.

Отхлебнув кофе, Артур с трудом удержался от того, чтобы поморщиться – на его взгляд, единственным достоинством сваренного Джоанной напитка была его температура. Ну, не всегда у нее получалось, не всегда. Особенно когда руки тряслись от перенапряжения. Артуру оставалось лишь улыбнуться, поднять большой палец и сказать:

– Очень вкусно. Ты сегодня в ударе.

А расцвела-то, расцвела… Артур вздохнул про себя. И что ему с ней теперь делать? Ладно хоть, в отличие