Перед домом Нго Тхи Банг лежал истекающий кровью солдат правительственных сил, но никто не осмеливался ему помочь. В конце концов к раненому подошел вьетконговец и добил его выстрелом в голову. Вскоре после этого коммунисты постучали в дверь Банг. Они не угрожали, но сурово сказали, что они — победители, поэтому будет разумно оказывать им всяческую помощь. В последующие дни вьетконговцы жили в ее доме, ели, проводили пропагандистские собрания и пели коммунистические песни. Некоторые самые бедные жители — рикши и другие — помогали коммунистам, перевозя для них оружие и боеприпасы, но представители среднего класса, такие как семья Нго Тхи Банг, старались участвовать как можно меньше.

Суровые и неулыбчивые оккупанты были озадачены тем, почему буддисты, несмотря на свою явную нелюбовь к сайгонскому режиму, не выказали энтузиазма в связи с приходом новой власти. Впоследствии коммунисты признали, что, «если мы хотели поднять массы, нам следовало продемонстрировать нашу военную силу в полную мощь, чтобы люди поверили в нашу победу»[882]. Другими словами, одного только революционного пыла и обещания победы было недостаточно — солдаты Ханоя должны были выглядеть победителями, а они не были таковыми в глазах большинства жителей Хюэ. Перепуганные беженцы заполнили церкви, университетские здания и базу КОВПВ, где из-за нехватки воды приходилось пить содовую с апельсиновым ароматом, которую вскоре все возненавидели. Сражения за город продолжались на протяжении всего февраля: американские и южновьетнамские войска с тяжелыми боями, буквально метр за метром, вытесняли коммунистов из тех районов, которые те захватили в первые сутки. Почти половина древней столицы была разрушена; погибли тысячи мирных жителей. Первое американское подразделение, отправленное на помощь осажденной базе КОВПВ, — «Оперативная группа X-Ray» из Фубай — не сумела пробиться в город, натолкнувшись на крупные силы ВНА и понеся большие потери. После этого осажденный гарнизон получал непрерывный поток подкреплений в основном по реке. Несмотря на это, старшие офицеры продолжали отдавать нереалистичные приказы наподобие того, который подполковник Эрни Читхэм, командир 1-го батальона морской пехоты, получил от своего полкового командира в субботу утром, 3 февраля: «Я хочу, чтобы вы прошли через весь город и очистили его от ВНА!»

Первая попытка пересечь Ароматную реку по мосту Чыонгтиен, ведущему к цитадели, обошлась отряду из 100 морских пехотинцев в 10 человек убитыми и 56 ранеными. Морпехи не были обучены искусству ведения войны в городских условиях — им приходилось осваивать его на ходу, неся тяжелые потери от снайперов и автоматического оружия, пока они не научились правильно передвигаться по узким улочкам, где в каждом здании и развалинах мог скрываться враг. Ни один представитель американского командования выше звания полковника ни разу не побывал в Хюэ, чтобы своими глазами увидеть обстановку, вместо этого генералы предпочитали отдавать невыполнимые приказы из Кэмп-Эванс на севере и Фубай на юге.

В первые десять дней боев американское и южновьетнамское командование в благородном стремлении уберечь культурное достояние страны запретило нанесение артиллерийских и воздушных ударов по цитадели, где были сосредоточены силы ВНА. Но в жилых кварталах к югу от реки был задействован массированный огонь 106-мм безоткатных орудий, снаряды со слезоточивым газом и гранаты. Тем временем в захваченных районах коммунисты активно занимались «уничтожением тиранов и ликвидацией преступников», как они называли массовые убийства тысяч мирных граждан. Электричество и вода были отключены, городское радио не работало. На протяжении многих дней и ночей жители Хюэ были невольными заложниками — и жертвами — беспощадной войны.

В течение большей части февраля Уэстморленд серьезно недооценивал масштабы присутствия противника в Хюэ и вокруг него — отчасти из-за своей одержимости Кхешанью и отчасти из-за провалов американской машины оперативного управления, особенно разведки. Командование считало, что коммунисты развернули в городе около 2000 человек, тогда как в действительности их было в пять раз больше. В результате командование Армии и морской пехоты раз за разом отправляло туда относительно небольшие силы, которые коммунисты могли эффективно сдерживать по отдельности, в то время как американские солдаты и морпехи были вынуждены сражаться на условиях, которые им диктовал враг. Именно затянувшееся сражение за Хюэ сыграло немаловажную роль в пропагандистском успехе разыгранного Ханоем Тетского гамбита. КОВПВ обманывало себя тем, что Хюэ был всего лишь одной из неудачных попыток провалившегося наступления. На самом же деле битва за Хюэ стала триумфом: ожесточенное сопротивление ВК и ВНА превратило ее в такое же легендарное сражение, как битва за Коррехидор в 1942 г. — проигранное, но героическое.

Капитан Чарльз Крон, офицер разведки 2-го батальона 12-го кавалерийского полка, сравнил участь своего подразделения, бездумно отправленного в Хюэ на четвертый день, с судьбой Легкой бригады в Крымской войне: «Нам нужно было преодолеть всего пару сотен метров, и мы, как и Легкая бригада, превратились в живую мишень из волны людских тел, в то время как оборонявшиеся почти не подвергались риску… Не было никакой необходимой и убедительной причины, чтобы бросать американский батальон в атаку на укрепленные позиции северовьетнамской армии на открытой местности»[883]. Крон описывал столкновение у небольшой деревни в 6 км к северу от Хюэ, состоявшееся 4 февраля: «Примерно 400 американцев пошли в атаку. Некоторые сумели сделать всего пару шагов. К тому моменту, когда мы достигли другой стороны поля, 9 наших были убиты и 48 ранены… Мы убили всего 8 их солдат (в лучшем случае) и 4 взяли в плен… Само собой, в бригаду мы сообщили более высокие цифры — выдали желаемое за действительное, чтобы почувствовать себя немного лучше. Но между собой мы знали, что для врага это было пустяковой царапиной»[884].

Крон видел, как в эвакуационный вертолет погрузили тело медика Джонни Ло: «Как раз перед атакой мы с ним разговорились; он рассказал мне, что он из Сакраменто, Калифорния, а его семья владеет несколькими гастрономами. Мы обсуждали лучший рецепт, как приготовить говядину с имбирем, когда дали сигнал о начале атаки, и мы договорились продолжить разговор после боя»[885]. Но этому не суждено было сбыться. За шесть недель численность батальона сократилась с 400 до менее чем 200 человек. Крон с горечью писал: «У ВНА командование было лучше, чем у нас»[886]. В конце концов его заметно поредевший батальон был отправлен в резерв зализывать раны.

Атаки коммунистов охватили большую часть страны, так что у Уэстморленда практически не осталось резервных батальонов. Командир десантного взвода Джон Харрисон со своими людьми вел патрулирование местности возле Нячанга, которое из уважения к Тетскому перемирию называлось «охотой на оленей». Неожиданно по рации поступило предупреждение: «Вы в горячем районе. Повторяю: вы в горячем районе. Как поняли?»[887] Его взвод поспешно вернулся на свою базу передового развертывания «Бетти», где получил приказ немедленно прочесать окружающую местность в поисках ВК. Им не пришлось далеко идти — вскоре они вышли на группу партизан, которые явно собрались для атаки. Увидев американцев, один из них вдруг бросился прямо на них, паля из пистолета. Головной во взводе Харрисона был так поражен этим отчаянным геройским поступком, что словно впал в ступор; лейтенанту пришлось выпустить в партизана 16 пуль, пока тот не рухнул на землю.