* * *

Приехав через несколько недель в Афины, Ольга Константиновна, ставшая «Василисой тон Эллион» — «королевой всех эллинов», почувствовала себя в большой пыльной деревне: у подножия Акрополя паслись козы, а по соседству с королевским дворцом лепились одна к одной крытые черепицей крестьянские хижины.

Ольга сразу же занялась широкой благотворительностью: построила в центре Афин церковь, а в Пирее — госпиталь для русских моряков. Она подарила госпиталю хорошую библиотеку из книг русских классиков и православных сочинений.

По традиции, экипажи приходящих в Пирей русских кораблей дарили королеве по иконе, а Ольга передавала их церкви, и таким образом ее церковь, которую до сих пор называют «русской», со временем украсилась десятками прекрасных икон.

Ольга любила посещать корабли, смотреть самодеятельные концерты моряков, говорить с ними на родном языке. Ее любимым поэтом был М. Ю. Лермонтов. Ольга составила и издала небольшим тиражом хрестоматию, под названием «Изо дня в день. Извлечения из сочинений Лермонтова на каждый день». В хрестоматии было 365 страниц — по одной на каждый день, — и каждая страница начиналась несколькими строчками стихов или прозы, обрамленными цветной рамкой. Хрестоматия была исповедью Ольги Константиновны, собранием ее сокровенных мыслей, раздумий о нравственности, смысле жизни, добре и зле.

Правление Георгиоса I длилось полвека — с 1863 по 1913 год. Было оно чрезвычайно трудным, и все это легло не только на плечи короля, но и на плечи его жены, Ольги Константиновны.

Она любила мужа, любила и семерых своих детей и боялась за их жизни, все время подвергавшиеся опасности, потому что положение новой династии было очень непрочно.

Как только молодожены приехали из России в Афины, сразу же начались уличные бои между сторонниками и противниками короля. В это же время продолжало бушевать восстание на острове Крит, вспыхнувшее годом раньше. Островитяне-греки требовали присоединения к Греции, уничтожения зависимости от Турецкой империи, окончательно захватившей Крит в начале XVIII века.

Направленная на Крит многотысячная турецкая армия ничего не могла поделать с повстанцами. Восстания следовали одно за другим, продолжаясь до 1898 года, когда остров при вмешательстве европейских держав получил автономию. Сын Ольги Константиновны — принц Георг, был, по предложению России, назначен комиссаром острова.

В 1912 году Греция в союзе с Болгарией и Черногорией начала войну с Турцией за освобождение Южной Македонии и ряда других территорий.

Король Георгиос I, принимавший участие в военных действиях, 18 марта 1913 года был убит.

Ольга Константиновна осталась вдовой.

Королем Греции стал ее старший сын — сорокапятилетний Константинос. Он правил до июня 1917 года и отрекся от престола после высадки англичан и французов в Салониках в ходе Первой мировой войны.

Константинос I был откровенным германофилом (между прочим, с 1913 года германским генерал-фельдмаршалом), он был женат на сестре кайзера Вильгельма II — прусской принцессе Софии и остался верным Германии до конца. Он уехал в Швейцарию, когда перипетии политики снова на полтора года — с конца 1920-го до сентября 1922-го — вернули ему греческий трон, но 26 сентября Константинос I вторично отрекся от престола и уехал в Италию. 11 января 1923 года он умер в Палермо. А Ольга Константиновна, тоже оказавшись в эмиграции в Италии, умерла в Риме 15 июня 1926 года в возрасте 75 лет.

Теперь нам предстоит вновь возвратиться в осень 1867 года, чтобы не прерывать ход основного повествования.

Вернувшись из Парижа в Петербург, Александр продолжал встречаться с Катей, но уже не у себя во дворце и не в «Бабигоне», так как о местах их встреч стало известно, а на квартире брата Кати Михаила Михайловича Долгорукова. Однако и это убежище оказалось недолговременным, — боясь испортить репутацию, супруги Долгоруковы вскоре отказали царю и Екатерине Михайловне в приюте.

Сохранились письма Александра к Луизе — жене Михаила Долгорукова, в которых самодержец Всея Руси умоляет ее не лишать его и Катю их единственной возможности быть вместе. Но Долгоруковы были непреклонны и закрыли для любовников двери своей квартиры. И тогда нашелся только один человек, рискнувший пожертвовать своей репутацией, — это был начальник личной охраны царя генерал Рылеев, между прочим, родной внук казненного декабриста К. Ф. Рылеева. Начальник охраны по долгу службы обязан был без малейшего колебания отдать за Александра жизнь, но честь для дворянина была тогда дороже жизни, и потому поступок Рылеева, если бы о нем узнали, был бы расценен почти как продажа души дьяволу.

Что же касается возлюбленной царя, то она как была наивной и бескорыстной идеалисткой, так ею и оставалась, не понимая реалий жизни и все воспринимая почти так же, как и в Смольном.

Оставаясь у Рылеева, уже пожилой царь не только расточал супружеские ласки, но и старался замолить грех. Александр не был ханжой, но глубокое религиозное чувство заставляло его придавать отношениям с Катей максимально возможную духовность, возвышенность и чистоту. Они вместе читали Послания апостола Павла, вместе молились и просили Бога дать им супружеское счастье и прекрасных, здоровых детей. И почти всякий раз, расставаясь, Александр, как клятву, повторял, что Катенька — его жена перед Богом и что он обязательно сделает ее своей законной женой и перед людьми, если на то будет Божья воля.

6 мая 1868 года в Царском Селе Великая княгиня Мария Федоровна родила первенца. Его отец — цесаревич, Великий князь Александр Александрович, записал в дневнике: «Минни разбудила меня в начале 5-го часа, говоря, что у нее начинаются сильные боли и не дают ей спать, однако по временам она засыпала и потом опять просыпалась до 8 часов утра. Наконец мы встали и отправились одеваться. Одевшись и выпив кофе, пошел скорее к моей душке, которая уже не могла окончить свой туалет, потому что боли делались чаще и чаще и сильнее. Я скорее написал Мама записку об этом, и Мама с Папа приехали около 10 часов, и Мама осталась, а Папа уехал домой. Минни уже начинала страдать порядочно сильно и даже кричала по времени. Около 12 1/2 жена перешла в спальню и легла уже на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни очень страдала. Папа вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец в половине третьего пришла последняя минута и все страдания прекратились разом. Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем. Что за радость была — этого нельзя себе представить. Я бросился обнимать мою душку-жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал, как дитя, и так легко было на душе и приятно».

Едва ли младенцу дали это имя в честь его прадеда — Николая Павловича, который по-прежнему оставался непопулярным и не прибавил бы симпатий новому потенциальному цесаревичу. Его назвали так, скорее всего, в память о его недавно скончавшемся дяде — Николае Александровиче, третью годовщину смерти которого отмечали менее чем за месяц до его рождения. К тому же покойный был и любимым братом цесаревича Александра Александровича, и старшим сыном Александра II и Марии Александровны, и первым женихом Марии Федоровны.