Все, он опять был в гуще сражения, пытался пробраться к фонтану, ибо видел, что именно там идет наиболее ожесточенная схватка, видел, что его люди падают один за другим. Более того, он заметил и другое: затор в воротах удалось каким-то образом освободить, люди теперь пятились, прижимались к стенам, спешили укрыться в монастырских строениях, а в ворота из города прорывались вооруженные конники Юстаса.

Против этих не устоять. Артур это понял и крикнул на чеширском в надежде, что кто-то услышит:

— Отступаем! Назад! Так же, как и пришли!

Кто мог его услышать среди криков и звона клинков? Но Артур повторял приказ опять и опять, сам взобрался на ступени храма, с кем-то там схлестнулся, проклиная монахов, какие невесть чего стояли тут на коленях и истово молились, но на деле попросту мешали вбегавшим в собор людям — как местным, так и его воинам. Когда в бой вмешались конники, стало ясно, что битву не выиграть. Артур даже заметил, как кто-то пробился к фонтану, ведя в поводу коня, и принц Юстас взобрался на него, послав вздыбившуюся храпящую лошадь прямо на мельтешащую толпу.

Все же несколько воинов Артура прорвались к своему командиру, вбежали в собор. Артур отбивался от тех, кто пытался гнаться следом, и постепенно отступал. В какой-то момент он получил передышку. И тут увидел то, отчего похолодел. Милдрэд Гронвудская находилась на галерее аббатского дворца и, приникнув к колонне, смотрела на происходящее во дворе. Это было безумно опасно, так как в воздухе еще носились стрелы, но тут рядом с ней появился худой лысый Хорса, схватил и увлек в какую-то дверь.

Это было последнее, что заметил Артур перед тем, как сам кинулся в собор, понесся между огромных колонн к спасительному южному выходу.

Во внутренней галерее он заметил нескольких своих людей.

— Спешите к кладбищу, где наши лошади, и уноситесь прочь!

Сам же он устало припал к колонне клуатра, перевел дыхание. Вроде во внутренних дворах монастыря их никто не преследовал, гул со двора казался отдаленным. Может, это от усталости? Артур словно оглох и различал только громкий стук собственного сердца. И только тут заметил, что по его левой руке струйкой течет кровь. Ранее он не обращал на это внимания, но теперь понял, что в горячке боя потерял много крови и вот-вот свалится без памяти.

Похоже, об этом подумал и возникший сбоку монах. Сказал, что рыцаря как можно скорее надо перевязать, и повел его за собой. Хорошо, что не торопил его, ибо Артур сейчас не мог бежать — сильно кружилась голова.

Длинное лицо поддерживающего его бенедиктинца показалось смутно знакомым. Ах да, этот тот брат, который унес Вилли. Артур подумал, как вовремя он наказал своим друзьям позаботиться о мальчике. Ведь теперь, когда задуманное не удалось, Юстас по-прежнему оставался в силе, а значит, Артур так и не помог своей любимой и сыну.

Бенедиктинец по пути говорил, что теперь Юстас может заподозрить монахов в пособничестве чужакам и обитель наверняка обыщут. Поэтому единственное, где он сможет укрыть раненого рыцаря, это карцер. Артур невольно усмехнулся. Конечно же, карцер: деревянный сруб в дальних дворах монастыря, куда сажают провинившихся монахов и послушников. Наверное, все карцеры одинаковы, хотя последний раз он сидел в таком еще подростком в шрусберийском аббатстве.

Проводивший его брат-лекарь Леофстан оказался заботливым малым: он улучал каждую свободную минуту, чтобы посетить своего невольного пленника, умело делал ему перевязку, приносил перекусить, а между делом рассказывал новости. Когда битва во дворе окончилась, монахи принялись соборовать и готовить к погребению убитых, относили в лазарет раненых. Юстас пока не трогает братьев, хотя на приора Огдинга так поглядывает, что остается удивляться, откуда у того берется мужество, чтобы еще ставить принцу условия. Но он тверд и сумел настоять на своем: мощи святого не тронут. Огдинг объяснил принцу, что тому не следует пытаться покинуть стены аббатства: у него столько врагов в округе, что он не сможет уехать отсюда ни с мощами, ни без них. К тому же Юстас ранен, многие его люди погибли, в том числе ближайший поверенный принца, граф Уилтшир. Но одно неплохо: теперь даже равнодушные ранее к бедам аббатства Сент-Эдмундса примасы из соседних епископств не оставят подобное бесчинство без наказания, вскоре сюда прибудут их приверженцы, не исключено, что с войсками, и, возможно, даже сам король Стефан вмешается, а если не он, то уж Генрих Плантагенет точно. К ним обоим уже посланы гонцы, и…

— Послушайте, брат, — перебил его Артур. — Я уже достаточно передохнул, а вы должны понимать, что мое пребывание тут небезопасно, да и вам может принести неприятности. Может, вы все-таки поспособствуете, чтобы я покинул аббатство? К примеру… проводите меня через покои аббатского дворца.

Брат Леофстан какое-то время размышлял.

— Да, пожалуй, через дворец вы сможете выбраться. Хотя вокруг поставлена охрана, во дворце много слуг-мирян… И если вы сумеете смешаться с ними и пройдете к выводящим на мельничную запруду окнам… Вы умеете плавать?

Артур кивнул. Но на деле он думал не столько о побеге, сколько о том, что, попав во дворец, сможет встретиться с Милдрэд. Кто знает, когда еще представится случай, а ему было даже больно думать, что он опять уедет, так и не поняв, что же разъединило их с Милдрэд, почему саксонка сбежала, едва завидев его.

Несмотря на напряжение, а может, из-за того, что он потерял много крови, Артур даже выспался в карцере, пока Леофстан отсутствовал. Тот пришел, когда уже совсем стемнело, и, разбудив рыцаря, передал ему сверток с одеждой. Это была довольно поношенная и даже запачканная кровью туника — похоже, брат-лекарь снял ее с кого-то из убитых людей принца, ибо на ней был его герб — распростерший крылья черный ястреб.

— Как вы себя чувствуете? Дайте взглянуть на рану. Ну, вроде все в порядке. Сейчас мы выйдем и я провожу вас во дворец аббата. Будьте осторожны, ибо там сейчас Юстас со своими приспешниками. Правда, там и аббат, и немало наших, они совещаются в большом зале, так что вы сможете пройти, смешавшись с людьми принца. И капюшон надвиньте поглубже.

Он стал объяснять, как лучше пробраться, указал, где дверь к пекарне и мельнице. Мельница расположена почти рядом с дворцом, а уж там…

— А где покои леди Милдрэд? — не удержавшись, спросил Артур.

Лицо монаха посуровело, но, поразмыслив, он все же сказал, что на втором этаже дворца, Артур может пройти по верхней галерее, потому что в ее конце тоже есть выход к службам.

Все же Леофстан был славный монах. Он проводил рыцаря через постройки монастыря, указал на нужную дверь и перекрестил напоследок.

Во дворце и впрямь было многолюдно, но все выглядели какими-то подавленными, так что Артуру не составило труда незамеченным пройти по галерее вдоль больших окон зала для пиров и подняться на второй этаж. Здесь он остановился.

Светила большая луна, на пол уходящей вперед галереи от колонн ложились черные тени, протягивались к нескольким выводившим сюда дверям. Обычно тут располагались на постой самые именитые гости аббатства, и каждая дверь была богато украшена, ее обрамляли резные архивольты и встроенные по бокам колонны. За одной из них находилась Милдрэд Гронвудская. Артур стал подходить к каждой из дверей и прислушиваться. Сердце его оглушительно билось, он то замирал и стоял в тишине, то озирался по сторонам.