Свадьба состоялась 6 (18) апреля 1852 года в Петербурге, откуда чета Фризенгоф уехала в Бродзяны. 8 апреля 1854 года у них родилась дочь, которую назвали русским именем Наталья; она впоследствии вышла замуж за герцога Элимара Ольденбургского. Брак был морганатический, и она получила титул графини Вельсбург, который перешел и к ее наследникам — сыну Александру и его потомкам. Воспитание Александра и его сестры Фредерики оказалось уделом бабушки; по словам ее дочери Натальи Густавовны, она их очень баловала. В Бродзянах сохранялись портреты всех представителей семейства Гончаровых, среди которых были и портрет Натальи Николаевны работы В. Гау, и карандашный рисунок, выполненный Н. П. Ланским, и ее фотографии, а также изображения ее детей. На дверном косяке большой гостиной от того времени, когда Наталья Николаевна гостила у сестры, остались карандашные отметки роста ее детей. Александра Николаевна почти всю оставшуюся жизнь провела попеременно в замке Эрлаа близ Вены зимой и в Бродзянах летом, дожив до восьмидесяти лет. В Бродзянах она и умерла 9 августа 1891 года. Похоронили ее в деревенском фамильном склепе.

Год свадьбы Александры Николаевны принес Наталье Николаевне не одно только удовлетворение в связи с устройством сестры, столь много сделавшей для нее. Тогда же последовали три смерти, которые должны были по-новому разрешить ее собственное и ее детей от Пушкина материальное положение. Во время пребывания Натальи Николаевны за границей в августе 1851 года в Петербурге скончалась тетушка, графиня Софья Ивановна де Местр. Меньше чем через год, 12 июня 1852-го, в Стрельне, в доме Ланских, скончался Ксавье де Местр, а 19 июля в Одессе умер младший брат Пушкина Лев Сергеевич.

Вскоре после решения семейного дела по поводу наследства покойной тетушки Екатерины Ивановны Загряжской, 6 декабря 1853 года, П. П. Ланской был произведен в генерал-лейтенанты, но даже сдав Конногвардейский полк, он по воле императора сохранил право ношения его мундира. Однако со служебной полковой квартирой Ланским пришлось расстаться. Приобрести собственный дом у них не было средств, так что квартиры они снимали. В августе следующего года Ланской заболел холерой, свирепствовавшей тогда в Петербурге. Наталья Николаевна мужественно ухаживала за мужем, и его удалось спасти.

Вскоре после выздоровления он был командирован в Вятку для формирования там ополчения ввиду начавшейся Крымской войны. На сей раз жена решила сопровождать его, а трех девочек с гувернанткой и няней отправить к старшей дочери Марии Александровне в Немиров Житомирской губернии, где ее муж тогда состоял на службе.

В сентябре 1855 года Наталья Николаевна прибыла с мужем в Вятку, где прожила до января 1856-го. В дороге она подхватила простуду, для лечения которой был приглашен лучший тамошний врач Н. В. Ионин, дочь которого Л. Н. Спасская описала свое знакомство с генеральшей Ланской: «Мать моя вскоре встретилась с Натальей Николаевной на детском вечере в вятском клубе. Наталье Николаевне понравились мои брат и сестра, танцевавшие между других детей (меня тогда еще не было на свете). Она стала о них расспрашивать и, узнавши, что это дети ее доктора, пожелала познакомиться с их матерью и с ними, была чрезвычайно любезна с матерью, хвалила, ласкала детей и рассказывала ей много о своих детях, причем высказала, между прочим, что находит своего сына Григория (которого она называла Гришкою) замечательно похожим, как наружностью, так и характером, на его знаменитого отца. В обращении Наталья Николаевна производила самое приятное впечатление сердечной, доброй и ласковой женщины и обнаружила в полной мере тот простой, милый аристократический тон, который так ценил в ней Пушкин. Среди светского общества Ланские особенно сошлись с управлявшим Палатою государственных имуществ Пащенко, состоявшим членом Губернского комитета по созыву ополчения, и его женою и бывали у них совершенно запросто».

Супруга Пащенко рассказала Наталье Николаевне о судьбе Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, сосланного в Вятку за повесть «Запутанное дело» и служившего там канцелярским чиновником. Она, по словам Спасской, «…составила план воспользоваться большими связями Натальи Николаевны, чтобы выхлопотать Салтыкову прощение и позволение возвратиться в Петербург. План этот увенчался полным успехом: Салтыков был представлен Наталье Николаевне, которая приняла в нем большое участие (как говорят, в память о покойном своем муже, некогда бывшем в положении, подобном салтыковскому) и решилась помочь талантливому молодому человеку и походатайствовала за него в Петербурге и письменно, и лично». Наталья Николаевна через двоюродного брата мужа, министра внутренних дел Сергея Степановича Ланского, добилась скорого помилования писателя: «Успех не замедлил обнаружиться. Наталья Николаевна уехала из Вятки в январе 1856 года, а в июне того же года Салтыков был уже назначен чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел и возвратился в Петербург».

На некоторое время П. П. Ланской с женой остановился по делам ополчения в городке Слободском в тридцати километрах от Вятки. В дневнике тамошнего протоиерея И. В. Куртеева сохранилась любопытная запись о Наталье Николаевне: «Теперешняя супруга Ланского была прежде женою поэта Пушкина. Дама довольно высокая, стройная, но пожилая, лицо бледное, но с приятною миною. По отзыву архиерея Елпидифора, дама умная, скромная и деликатная, в разговоре весьма находчива».

Выполнив свою задачу по формированию ополчения, Ланской вместе с ним отправился в Нижний Новгород, а Наталья Николаевна отбыла в Москву, где оказалась в начале января и пробыла больше месяца. Остановилась она в родном доме на Большой Никитской, встретилась там с братьями Иваном и Сергеем. Еще был жив и их отец. Мария Александровна с младшими братьями и сестрами приехала к ней из Житомира.

Наталья Николаевна пишет Ланскому 17 февраля 1856 года: «Всё сегодняшнее утро я ездила по Москве с визитами. Расстояния здесь такие ужасные, что я едва сделала пять, а в списке было десять. Каждый день я здесь обнаруживаю каких-нибудь подруг, знакомых или родственников, кончится тем, что я буду знать всю Москву». Старые знакомые напоминали ей о временах ее московской молодости: «Здесь помнят обо мне как участнице живых картин тому 26 лет назад, и по этому поводу мне расточаются комплименты». Так отозвалось ее участие в представлении, устроенном в доме генерал-губернатора Москвы, светлейшего князя Д. В. Голицына, 30 декабря 1829 года.

Москва в те дни была особенно оживлена ввиду торжеств по поводу коронации нового царя, Александра II. Наталья Николаевна с дочерьми даже отправилась на бал в Дворянское собрание, где некогда она танцевала с Пушкиным. Все присылали ей приглашения на балы и вечера, в том числе и некогда воспетая Пушкиным А. Ф. Закревская, теперь жена нового московского генерал-губернатора, устраивавшая костюмированный бал. Наталья Николаевна, поездив по магазинам, подобрала дочери цыганский костюм, который ей очень шел.

В тот приезд в Москву по настоятельной просьбе мужа она заказала свой портрет модному тогда московскому художнику Карлу Лашу. 13 января 1856 года она отчиталась Ланскому: «Я, слава богу, чувствую себя лучше, кашель прошел, и я даже надеюсь вскоре начать свой портрет. Ты взвалил на меня тяжелую обязанность, но, увы, что делать, раз тебе доставляет такое удовольствие видеть мое старое лицо, воспроизведенное на полотне». Работа над портретом началась только спустя месяц. 17 февраля Наталья Николаевна пишет мужу: «Мои несчастные портретные сеансы занимают теперь все мои утра, и мне приходится отнимать несколько часов у вечера для своей корреспонденции. Вчера я провела все утро у Лаша, который задержал меня от часа до трех. Он сделал пока только рисунок, который кажется правильным в смысле сходства; завтра начнутся краски. Когда Маша была у него накануне вместе с Лизой, чтобы назначить час для следующего дня, и сказала, что она моя дочь, он, вероятно, вообразил, что ему придется перевести на полотно лицо доброй, толстой старой маминьки, и когда зашла речь о том, в каком мне быть туалете, он посоветовал надеть закрытое платье. — Я думаю, добавил он, так будет лучше. Но, увидев меня, он сделал мне комплимент, говоря, что я слишком молода, чтобы иметь таких взрослых детей, и долго изучал мое бедное лицо, прежде чем решить, какую позу выбрать для меня. Наконец, левый профиль, кажется, удовлетворил его, а также и чистота моего благородного лба, и ты будешь иметь счастье видеть меня изображенной в ¾».