Худенькая фигурка на кровати шевельнулась, встала на четвереньки и перевернулась. Потом принялась сдирать толстые пахучие повязки, пока не избавилась от них до конца. Гладкая кожа, на фоне белых простынь кажущаяся еще более темной, покрывала тело, в котором больше не было видно костей.

Мерет яростно сражалась с болью в голове, пульсирующей, как будто слова отбивали внутри черепа барабанную дробь.

Мнимая девчонка сорвала с кровати простыню и обвилась ею. Потом стянула вместе два конца и связала их, а узел разгладила.

– А теперь… – проговорила она вслух, но тут же умолкла. Постояла, склонив голову набок, как будто прислушивалась к чему-то. Потом ее лицо свело в маску гнева. – Так вот как! – наконец нарушила она молчание. – Значит, они…

Она бросилась к двери, но неудобное одеяние замедляло ее шаги. Мерет сделала одно-единственное точно рассчитанное движение. Ее посох, брошенный как копье, угодил девчонке в ребра. Та вскрикнула, ухватилась за кровать, чтобы не упасть, и рухнула на пол. В тот же миг дверь распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о стену. Госпожа Беталия бросила быстрый взгляд на Мерет и сосредоточилась на девчонке, которая с рыком обернулась к старой женщине, а ее пальцы зашевелились, явно складываясь в какой-то знак.

Беталия схватила тяжелую связку ключей, свисавшую у нее с пояса, сорвала ее и запустила этим позвякивавшим клубком девчонке в руки. Меткости ей было не занимать. Мерет в изнеможении откинулась в своем кресле. Дышать ей было очень трудно, а боль в голове, казалось, окутывала ее пеленой, затмевала зрение, однако она расслышала отчетливые слова госпожи Беталии:

– Железом, холодным железом тебя, маленькая дрянь! Железом!

Эти зловещие слова эхом отдавались в ушах Мерет, когда ее увлекало во Тьму.

Ни разу еще со времен своего путешествия за Магическим камнем Мерет не чувствовала себя столь далекой от действительности и повседневной жизни. Как будто кто-то другой, не она, покинул свою комнатушку, поднялся из кресла и прошел по коридорам, вышел на просторный двор, а потом и вовсе из стен Лормта. Воля, которую она не определяла как свою собственную, овладела ею. И на этом туманном пути ей не встретилось ни единой живой души. Она словно осталась совершенно одна во всем огромном здании Лормта.

А потом вдруг безо всякого предупреждения стены и заново отстроенные башни исчезли. Мерет больше не была одна, хотя те, кто окружал ее, казались призраками. Перед ней расстилался крутой каменистый склон, где в ту памятную ночь произошло столкновение с жителями деревни. Дерн был содран, а неподалеку землю терзали граблями, явно не предназначенными для обычного крестьянского труда. Они были больше обычных, с шире расставленными зубцами, и их ужасные острия, похожие скорее на холодное оружие, чем на крестьянскую утварь, жадно вырывали комья земли.

Именно этим и занималась бо́льшая часть многолюдного сборища. Мерет то и дело принималась моргать, пытаясь избавиться от раздражающей пелены пред глазами. Лорд Дюратан стоял в обществе Весселя и двух других бывших Стражей Границ – он знал, что оба они опытные лучники. Примерно в шаге позади стояла леди Налор с обнаженным мечом, явно слишком тяжелым для нее.

И…

Та же Сила, что привела Мерет сюда, погнала ее вперед, все быстрее и быстрее. Страх, похожий на внезапный ледяной дождь в горах, накрыл ее с головой. Что-то связанное, лежавшее на земле между Налорой и нетронутым дерном, пошевелилось. Та, которая называла себя Уфорой, поднялась на ноги. Ее лицо казалось маской, высеченной из зеленоватого льда самых высоких горных вершин. Она отчаянно пыталась поднять руки, но тщетно: запястья ее были крепко стянуты. День стоял хмурый, и свет, сочившийся сквозь плотные облака, был совсем скудным, но на руках у девчонки что-то поблескивало. Пленницу заковали в железо!

Железом, холодным железом…

Налор творила заклятие. Время от времени Дюратан бросал в Уфору пригоршни растолченных трав. Раз, другой попыталась Уфора снова поднять закованные руки. Губы похожего на маску лица кривились. Возможно, она силилась произнести слова какого-то своего, темного обряда.

Потом мнимая девчонка чуть приподняла голову, и темные глаза на странно зеленоватом лице впились в лицо Мерет, нашли глаза старой женщины…

Уфора мгновенно оказалась перед ней, медленно-медленно протянула вперед скованные руки. Мерет видела их, немыслимым образом отраженные в безжизненных глазах. Если нажать здесь… и здесь… оковы раскроются. Мерет понимала, к чему та пытается ее принудить.

Трижды ее собственные руки поднимались и тянулись к схваченным железными кандалами запястьям. И трижды ее воля побеждала, и они снова падали, но с каждым разом она слабела все больше и больше, а голову наполняла такая боль, что Мерет не сомневалась – ей не выдержать.

Голос Налор, произносящий слова древнего заклинания, не дрогнул. Они казались Мерет бессмысленными. Но они были не единственными!

То был мужской голос, глубокий, гортанный, звенящий отвагой, – голос человека, готового отправиться в свое последнее плавание.

Откуда-то из глубин памяти всплыли слова, которые она не могла произнести.

Песня, которую она не могла спеть, отзвучала у нее в душе. Рольф, он… Она яростно подавила это воспоминание. Но… но… он освободил ее! Посох, ее верный спутник, поднялся. Эти темные колдовские глаза утратили свою власть над ней. Они стали светлыми – и странно тусклыми.

Голос Налор взвился, зазвенел последней властной строкой.

Странная девчонка попятилась, не сводя глаз с Мерет и Налор. Ее нога угодила в сплетение внезапно выползших наружу корней. Она вскрикнула, наклонилась и принялась молотить кулачками по тонким зеленым стеблям, увенчанным желтыми цветками – с лепестками в форме клинков меча.

Прежде чем кто-нибудь успел сдвинуться с места, это сделала земля. Она вдруг разверзлась, и из огромной трещины выползло кружево тонких корешков, в мгновение ока оплетшее девчонку. И снова земля содрогнулась, готовясь сомкнуться. Налор стряхнула с себя оцепенение и швырнула в эту вздымающуюся поросль шар, другой, третий – Дюратан протягивал их ей один за другим. И земля сомкнулась, сомкнулась! Мерет передернуло – пронзительные вопли медленно затихли, предсмертные крики той, что никогда не должна была жить.

Так завершилась Последняя битва Лормта, окончившаяся победой, и хотя тамошние мудрецы часто пытались отыскать в своих драгоценных хрониках сведения о чем-либо подобном, усилия их были напрасны. Однако Мерет поведала эту историю Мышке из ученых, но каков был ее ответ, не узнал никто – слишком бесценным Даром являлся для нее разговор на мысленном уровне и слишком высокой ценой он ей давался.