о Шотландии, брошюры, посвященные самым известным замкам, и сверху — Черному Замку. Рядом — снимок знаменитой коллекции фарфора герцога Ленокса.

— Вы очень внимательно все это изучили, — произнесла фрау Штанци. — И выпили со мной бутылку вина.

— На пустой желудок!

— Да, вы не желали есть. Желали лишь беседовать о фарфоре и очень быстро напились. Вам стало нехорошо, и тогда вы здесь улеглись: на пару минуток, как заявили. Как бы не так! — Она улыбнулась и налила ему кофе. — Это продлилось несколько дольше.

— До десяти часов утра, — потрясенно протянул он, — О Господи, я был совершенно измотан. Простите!

— Не за что! Хотите тост из свежей булочки? Эмиль принес мне их сегодня рано утром.

— Эмиль? Он что, живет у вас?

— Рядом. Там живут несколько молодых людей — общежитие. И все мы понемножку заботимся друг о друге.

Теобальд молчал. Ему очень хотелось узнать побольше о фрау Штанци, но он боялся показаться назойливым. Кроме того, она настаивала на том, чтобы он позвонил Хаферштецелю (Хабердитцелю, фрау Штанци!).

Он тянул время, как только мог. Его дом, бывший в течение многих лет столь желанным для него, потерял в настоящее время всякую притягательность. Он чувствовал себя глубоко задетым. Ему хотелось уползти куда-нибудь, зализывая раны и получая утешение. Но не от Хели, который делал все, чтобы развлечь его. А ему не хотелось, чтобы его развлекали! Ему хотелось говорить о Дуне, проклинать ее или жаловаться на нее. Он должен был разобраться кое в чем. В конце концов, он находился в отчаянном положении.

Точно в таком, как когда-то, когда она покинула его, уехав в Париж. Тогда он женился, весьма поспешно, на красивой Линде. Брак не удался, если не считать Амелии, его маленькой, давно уже выросшей дочери, которой казалось, что она любит размазню, бывшего на самом деле весьма практичным человеком.

— Послушайте, господин профессор. — Фрау Штанци взглянула на часы. — Вы несколько нарушили строй и должны побыстрее приноровиться к шагу.

— Звучит по-военному, — с сарказмом бросил Тео — Я так не умею.

— Не все ли равно. В любом случае вы должны управлять своими эмоциями. Завтра я уезжаю.

И в следующее мгновение, пожав плечами, добавила:

— И как раз в Шотландию.

— Что?!

А потом он узнал то, что никак не мог постичь: Никола Штанци являлась руководительницей туристической группы одной известной фирмы, и как раз на следующий день она хотела — нет! — должна была отправиться в путь. В Шотландию. На трехзвездочном автобусе фирмы «Мальманн»: с баром напитков и условием «курить воспрещается».

— Мы посетим и Черный Замок, — заметила она, — Это входит в наш туристический маршрут.

Тео потрясенно воззрился на нее.

— Такой случай не может быть реальным! — выдавил он из себя.

— А это и не случай, — холодно ответила она, — Это своего рода предначертание.

— Вот и Хабердитцель так говорит. Всегда, когда в чем-нибудь замешан.

— Еще булочку? — Она протянула ему корзинку, и, когда он не ответил, спросила: — Мне передать что-нибудь Дуне?

— Нет, да…

— Дуня Вольперт, не так ли? — Она знала ее имя, знала, что та являлась известным художником по фарфору, дизайнером. — Я видела передачу о ней с мануфактуры Людвигсбургского замка. Сильная личность, интересная женщина. Я чувствовала себя весьма польщенной, что вы перепутали меня с ней.

И вновь в нем шевельнулось подозрение, что за всем этим мог стоять Хели.

Но откуда тот мог знать, что он, Тео, заметит фрау Штанци и примет ее за Дуню? Невероятно. Ну ладно, если это не случай, то тогда провидение.

— Можно мне поехать вместе с вами? — неожиданно произнес он.

— Я не понимаю…

— Если у вас есть свободное место в автобусе, возьмите меня с собой в Шотландию, в Черный Замок. Вы бы мне очень помогли, чтобы я… чтобы я…

— Чтобы встретиться с вашей Дуней?

Фрау Штанци смотрела на него, покачивая головой. И затем, немного подумав, ответила:

— Это можно сделать. У нас есть свободные места. Однако вы должны сообщить домой. Вашему Хафермитцелю. Хорошо?

— Его зовут Хабердитцель, — облегченно вздохнув, поправил счастливый Тео.

Он поднялся и направился к телефону.

— Где ты, черт побери? — прорычал Хели в трубку так громко, что испуганный Лусиан примчался из сада. — Что? Мы не должны волноваться? Да ты что, выжил из ума? Когда ты, наконец, вернешься домой? Дома никого нет, со мной только Лусиан. Лотта Шух злится на меня, Гитта дуется — и все из-за тебя! Все ушли из дома. Даже фрау Кляйншмидт, порыдав, покинула нас. Сплошные семейные распри.

— Что случилось? — Лусиан ошеломленно уставился на Хели. — Что за сумасшедший дом? О Боже!

Хели прикрыл рукой трубку. Он побледнел, лоб его покрылся испариной.

— Это Теобальд. Но я не имею понятия, где он находится. — И в трубку: — Где ты, черт тебя побери?

— Послушай, — ответил Тео, с удовольствием отмечая, что фрау Штанци внимательно смотрит на него, строго, как учительница, наблюдающая за своим учеником во время его разговора с родителями. — Вы заберете меня там, где мы вчера расстались. Скажем так: примерно через час. Понятно?

— Да-да, — раздраженно подтвердил Хели. — Тебя что, умыкнули?

— Что-то в этом роде. И пожалуйста, возьми Лусиана с собой. Приезжайте оба! Пока.

Он поспешно положил трубку, ожидая заслуженной похвалы.

— Ну что? — спросила она.

— Вы же слышали. Мои заберут меня в парке.

И он шутливо развел руками.

— И что же дальше? — Фрау Штанци рассмеялась.

— А завтра рано утром мы уедем. Кстати, в котором часу?

— Вы действительно хотите поехать вместе с нами?

— Если я успею привести в порядок свои дела до завтра, то да. К сожалению, у меня сейчас даже денег с собой нет.

— Ну хорошо, господин профессор. Завтра в пять утра на площади Шлоссплатц.

— Пять утра! — испуганно воскликнул Тео. — Да это же среди ночи!

Как правило, он работал ночами, вставал поздно и по утрам брюзжал. Но завтрашний день, безусловно, являлся исключением.

— Хорошо, я буду пунктуален.

Они приблизились друг к другу, чтобы попрощаться. Он был намного выше ее.

— Неужели он вас отпустит, ваш Хабердитцель?

Автоматически Тео отметил, что на этот раз она произнесла имя правильно. Его обрадовало, что она проявляла способность к учению, когда речь шла о нем, о его персоне! Впрочем, еще и расположение к нему, определенно. Но в тот момент это интересовало его меньше.

— Ему не останется ничего другого. — Он взял ее руки и уткнулся в них лицом. От него исходил жар, и Никола почувствовала это.

— Странно, — произнес он, тепло улыбнувшись. — Мы знаем друг друга так мало, а уже провели вместе ночь.