что я могу получить некое вещественное доказательство, была слишком аппетитной, чтобы отказываться. Хотя здравый смысл и говорил мне не соглашаться.

Клэйб поднялся и достал из шкафа ружьё.

— Я собираюсь отправиться в тот дом, мистер Крей. Я завершу то, что следовало сделать много лет и веков назад. Хочу, чтобы вы отправились со мной и стали свидетелем происходящего. Это всё, о чём я вас прошу.

Дрожащими пальцами он зарядил ружьё.

— Видите ли, я уже без малого сорок лет забочусь об этом кошмаре, как заботился о нём мой отец, а до него — мой дед. Думаю, теперь вы уже догадались, что моя истинная фамилия не Клэйб. Я — Кори, и прости Господи, я являюсь родственником этого монстра. И сегодня я сделаю то, что должен, но что поклялся никогда не делать. И если вы отправитесь со мной, то увидите тайну моего семейства.

Мне следовало бежать оттуда сломя голову. Но я остался.

Я запрыгнул в дребезжащий пикап вместе с безумным стариком, положившим себе на колени заряженное ружьё, и мы поехали в холмы.

В дороге говорил он.

Он признался в страшных преступлениях, которые совершали его предки, чтобы сохранить в тайне существование этого создания.

Клэйб рассказывал жуткие истории о похищенных детях, которых связанными и с заткнутыми ртами привозили в дом Эбигейл Кори и бросали в старый колодец, из которого по ночам поднималось странное золотистое свечение.

Он признался, что сам никогда в таком не участвовал; подобное совершали его наиболее радикально настроенные родичи несколько поколений назад.

Во времена его отца и самого Клэйба существу бросали в колодец только баранину и свинину.

— Да простит меня Господь, Крей, но первые десять лет с того момента, как меня посвятили в семейные тайны, я действительно наслаждался сохранением тайны о чудовище. Но проходили годы, и в один из дней мне стала противна одна только мысль о том, что я должен туда отправиться.

— Но я продолжал туда ходить, даже когда меня тошнило от всего этого. И сейчас… Я не был там уже месяц. Думаю, она будет бодрствовать. И будет очень голодна, и из-за этого не так хитра и коварна. Она будет нас ждать. Она учует, что мы приближаемся, и будет ждать.

Мы ехали по узкой горной дороге, которая вскоре превратилась в простую грязь с единственной колеей, по сторонам которой рос красный кедр, орешник и дубы.

Мы переехали через деревянный мост, минули холмы, спустились в заболоченную ложбину, где подлесок окутывал густой туман.

Вскоре дорога закончилась, и мы пошли по тропе среди зарослей болиголова.

Через пятнадцать минут тропа закончилась. Я бы сам никогда не нашёл это место, но Клэйб знал, куда идти.

Он вёл меня через ущелья, поросшие ежевикой, и холмы, вверх по скалистым уступам и сквозь засохший, мёртвый лес.

Там и стоял дом.

За прошедшие годы он должен был зарасти сорняками и плющом, но этого не произошло. Фактически, дом был таким же мёртвым, безжизненным и высохшим, как и деревья вокруг него, окружавшие строение, как нимб.

Сухая, потрескавшаяся земля была неплодородной.

Когда мы ступили на неё, от сапог поднялись облака серой пыли.

То там, то здесь поднимались ввысь высохшие, мёртвые деревья с отваливающейся корой.

Они разваливались в труху, стоило только их коснуться.

Сам дом был высоким, узким и обветшалым, как ободранный от плоти скелет.

Островерхая крыша почти полностью прогнила и рухнула.

Стены были бурыми из-за разросшегося лишайника и плесени.

Всё это напоминало разрушенное, крошащееся надгробие, готовое в любой момент рухнуть.

— Она там, — произнёс Клэйб, и голос его был таким же безжизненным, как и окружавший нас пейзаж.

Перед домом раскинулся огромный, гротескный дуб, напоминавший почерневший скелет.

Я ясно представил, что именно здесь была повешена Эбигейл Кори. Именно здесь её тело оставили висеть и качаться на ветру, пока плоть не оголила кости скелета.

Я стоял, затаив дыхание, впитывая окружающее, и живот у меня неприятно скрутило.

Признаюсь, этот дом меня пугал.

От одного только его вида моё сердце колотилось, как сумасшедшее, а внутри черепа словно начали скрестись мёртвые пальцы.

Мы подошли ближе, и я увидел колодец, который упоминал Клэйб.

Обычная тёмная яма, окружённая сваленными каменными плитами.

Я не видел её дна. Да и не хотел.

Пахло здесь, как в старом амбаре или на пепелище.

Ветра не было, и воздух казался плотным из-за частиц разваливающегося дома и иссушённой земли.

Клэйб сказал мне подождать снаружи. Я абсолютно не возражал.

Он зажёг фонарь, который принёс с собой.

— Электрические фонарики здесь не работают, — пояснил он. — Чем ближе к ней подходишь, тем тусклее они становятся. Не знаю, почему… Может, из-за энергии, которую она излучает. Полагаю, в неё больше от её отца, чем от человеческой матери, поэтому её окружает некое поле…

Он повернулся, чтобы войти в дом, и я схватил его за руку.

Во рту пересохло.

В глотку словно насыпали песка.

— Не нужно вам этого делать, мистер Клэйб, — прошептал я, дрожа. — Я… Я вам верю. Пойдёмте отсюда. Прошу вас, давайте уйдём.

Он качнул головой и слабо улыбнулся мне.

— Сынок, я должен это сделать. Должен увидеть, чего боялся все эти годы. Я обязан с этим покончить. Пришло время убить чудовище.

Стоило ему закончить, как из дома донеслись стоны и скрип.

Что-то упало. Может, доска или деревянная планка.

Мы оба взглянули на узкое высокое окно чердака, которое было тщательно заколочено досками.

Многие доски сгнили, и в образовавшиеся дыры можно было разглядеть участки пыльного стекла.

Некоторые стёкла потрескались и вывалились из рам, но некоторые ещё стояли целыми.

Скрип, который мы слышали, шёл именно оттуда, и я почувствовал, как у меня похолодели руки.

На одно безумное мгновение мне показалось, что я видел в окне светлое размытое пятно.

Я хотел произнести какую-ту чушь о том, что с такими звуками, наверно, и разваливаются старые дома, но…

Но в этот момент из того окна на чердаке донёсся одинокий стон, напоминающий завывание ветра в узкой арке.

Клэйб улыбался, глядя на дом безумными глазами.

— Она там, она ждёт меня…

— Нет! — крикнул я, пытаясь его остановить.

Я чувствовал, как внутри дом распадается и иссушает всё, что приближается.

Нет, я не видел её. Не видел нечестивое, жуткое, сверхъестественное существо, прожившее на чердаке три сотни лет, но я чувствовал её. Да, и теперь я услышал и её голос.

Но Клэйб всё же вошёл в дом.

Крыльцо давно развалилось, поэтому ему пришлось забираться через высоко расположенный дверной проём.

Я