Пирожные у нас продавали вкусные, но я жевала их в тоске, поэтому с таким же успехом могла жевать ароматизированную туалетную бумагу.

Мимо проехала огромная машина с крытым фургоном. Окна в столовой затряслись.

Наверно, я бы начала паниковать, если б точно знала, что безумно люблю Демьяна. А так, меня просто лишили мечты, не более. И не думаю, что Паша рвёт и мечет, как ему быстро надо на мне женится. Это просто Дима подсуетился, чтобы мы с Дёмой не сошлись.

А мы может и не сошлись бы.

Демьян упал на стул что стоял напротив. Тут же вилкой залез в моё пирожное.

–  Ума палата, передала мне трусы через отца, – хохотнул он. – Еле доказал, что у нас с тобой ничего не было.

У нас ничего не было.

– Ира.

Я не смотрела на него, чинно жевала свою «туалетную бумагу» и казалось, что падаю куда-то в пропасть.

– Ты любишь Пашу? – спокойно и тихо спросил он.

– Нет, – тихо ответила я.

– А кого любишь?

Я не хотела ему в глаза смотреть. Внутри меня кричала четырнадцатилетняя девочка: «Признайся ему! Он что-нибудь придумает!» Но даже тогда, когда я была отчаянная и буйная, не смогла признаться, что хочу Демьяна.

Люблю.

И с каждым днём я выбираюсь из детской первой любви в полноценный чувства. Медленно, мучительно осознавая, что Демьян единственный мужчина в этом мире, с которым я хочу быть.

Но я не пойду против воли отчима. Потому что так и не понимаю, что Демьян от меня хочет.

– Маму, – сказала я, и поднялась с места.

– Маму значит, – тяжело вздохнул Дёма. – Я уже надеялся, что Паша пойдёт нафиг.

– Может и пойдёт. Зато будущая начальница экономического отдела никуда, не пойдёт, – остановилась и смирила его взглядом. – У тебя столько работы, Дёма!  Только трусы меняй!

Ему позвонили, и я ушла.

Навсегда ушла от Демьяна Дмитриевича Вяземского.

Я так думала…

Учиться в университете мне нравилось. Ведь старшую школу я почти пропустила и была на домашнем обучении. А тут толпы народа и все пылают и светятся жизненной энергией.

Весёлые, интересные! Молодые люди всех социальных слоёв:  модные, напыщенные, и деревенские, звёзд с неба не хватающие, простачки городские, неформалы всех мастей.

И они все в одном месте. Я могла часами сидеть в коридоре и просто любоваться ими, наслаждаясь тем, что они меня окружают.  Они такие разные и такие классные.

Очень надеялась, что после свадьбы, учёба моя не прекратится, а наоборот я с головой в неё уйду, лишь бы мужа не видеть.

  Мы сидели в аудитории, писали промежуточную проверочную работу.

Рядом со мной сидел Амин Аскеров. Чернокудрый, чернобровый и черноглазый. Был он здоровый не по годам и на лицо страшненький. Но добрый.

Младший сын в своей богатой семье. Родители в рестораны его не пустили, поэтому он продавал шашлык на улицах города. Его можно увидеть и в центре и на задворках.

Сидел он со мной не только потому, что я ему нравилась. Просто Амин и дискретная математика несовместимы. Он уже не раз, пытался уговорить родителей, чтобы перевели его на факультет физической культуры. Амин - КМС по греко-римской борьбе.

Он боец, я певица, а вместе мы бухгалтера по велению родителей.

– Диаграммы Эйлера-Венна – это геометрическое представление множеств, – шептала я и чуть не ударила его по голове, когда он сделал восемь грамматических ошибок в первых трёх словах.

Дедушка с бабушкой Амина приехали из Азербайджана. Родители жили здесь молодыми. Сам Амин уже родился в России. Говорил по-русски хорошо, но писать так и не научился. Как школу закончил? Наверно, как и я - заочно.

Думаю, если он женится в ближайшее время, родаки отвянут от него с этим экономическим факультетом.

Интересно, а если я выйду замуж, я смогу заняться вокалом?

Как услышит Паша мой голос, сразу  согласится…

Что-то мне моё представление о замужестве совсем не нравилось.

Рабство какое-то.

Написав проверочную, мы с Аскеровым вышли из аудитории и, как самые печальные студенты университета, поплелись на выход.

– Спасибо, Ира, – поблагодарил Амин. – С меня самый вкусный шашлык. Пошли в караоке? Мне понравилось, как ты поёшь.

– Работаю, – тяжело вздохнула я.

– Я тоже, – понимающе кивнул Амин, тряхнув своими жгучими черными волосами. – Ты это…, – он замялся и пришлось остановиться, чтобы выслушать его слова. – С Ульяной не ходи. Я тут узнал, что он плохая девушка.

Аскеров, а где ты был в пятницу? Вот почему ты не мог мне раньше рассказать? Я б не вляпалась в долг перед змеем в восемьдесят тысяч. Меня бы не терзали противоречивые чувства.

– Не хожу, – фыркнула я. – В бассейн ходили и в клуб пару раз. Так, скромно.

Он был смущён. И я уже собиралась уйти, чтобы не смущать его ещё больше, как Амин решился:

– Пошли на свидание.

Ульяна говорила, что нельзя даже улыбаться. Никаких признаков того, что я даю парню надежду. Но я…

Щёки чуть не лопнули от улыбки. Он такой забавный! Огромный и добрый.

– У тебя есть мой номер? – он тоже улыбнулся.

– Есть, – кивнула я. – Если надумаю, позвоню. Только скромно, Амин, меня папа и брат пасут.

– Конечно, конечно. Без вопросов, – обязался парень, и я думала, он даже побожится, но сдержался.

   После пар, я вызвала такси и поехала на работу. Меня немного пугала история с корпоративным шпионажем. Мне хотелось позвонить Паше и спросить, что он думает по этому поводу.

Почему именно Паше? Потому что Дёма меня пугал больше, чем воровство в фирме. А теперь у моего брата любовница будет, с доставкой до офиса, и Паша… А Паша мой будущий муж.

Если день будней, то я после универа первым делом бегу в нашу корпоративную столовку.

В этот раз в столовой было тихо. Видно, Дима подчистил ряды своих сотрудников до такой степени, что у всего предприятия аппетит пропал.  И никто из бухгалтерии не обедал в этот день. Кроме… Фифы!

Я её не сразу заприметила, потому что она сидела в тени. Выбрала самый отдалённый столик.

И сидела она за столиком с очень эффектной тощей бабёнкой, у которой был четвёртый силиконовый размер.

Узнала я её! Это была Лина. Та самая бывшая эскортница, что вешалась на моего Дёму…

Моего!

В общем четвёртый силиконовый размер груди и первая стадия дистрофии припёрлись в нашу фирму.