Хайнц Модестович издал странный горловой звук – нечто вроде «угумс» или «магму».

– Я предлагаю соглашение, – благосклонно произнесла Варвара. – Моё общество могут переносить только мутер и фатер, да и то далеко не каждый день. Гувернантка, которая в дурдоме, была уверена, что в моё тело вселился дьявол. Сударь, всё очень просто: вы сейчас идёте и приносите мне мороженое. Это гарантия, что вы долетите до места назначения в здравом уме.

У обер-медэксперта Шварца отвисла челюсть.

В этот краткий, но эмоционально насыщенный момент он успел подумать о многом. В мозгу искрой пронеслась мысль: двадцать пять лет каторги за убийство семьи Калединых-Трахтенбергов в полном составе – в принципе не так уж и страшно. Накатившая волна холодного бешенства разбилась о камень сожаления – вспомнилось, что в самолётах пассажирам не выдают парашютов, – и затащила Хайнца Модестовича в чёрный омут безысходности. Он открыл рот, дабы высказать ужасной девице всё раз и навсегда, но наткнулся на её взгляд. Варвара смотрела на медэскперта, как генерал на проштрафившегося солдата.

– Мороженое, – отчеканила она. – Сейчас. У вас десять минут, сударь. Время пошло.

Шварц, не глядя на Варвару, поднялся и, сжав зубы, пошёл в конец самолёта.

Он миновал скромного Майлова, изучавшего листочек с меню бара.

– Простите, барышня, – робко говорил вахмистр, – а вот «беленькая» сколько стоит?

– Бесплатно, – улыбалась видавшая виды стюардесса.

– Агась, – вникал Майлов. – А вторая стопочка тоже бесплатно?

– Да.

– А если вдруг третья?

– Хоть ведро, – не выдержала воздух-барышня.

Майлов завёл глаза к потолку и крайне удовлетворённо возблагодарил все святых.

– Хорошо, – констатировал казак. – Тогда ведро мне и принесите.

– Что будете кушать? – поинтересовалась бортпроводница.

Майлов непонимающе уставился на неё.

– Вот её-то, родимую, – произнёс он, предчувствуя блаженство, – я и буду кушать.

…Каледин и Алиса между тем, временно свернув со скользкой тематики амурных похождений, обсуждали ситуацию с массовым убийством в городе Корнилове. Оба смаковали греческий бренди «Метакса», предоставленный авиакомпанией. Из патриотических соображений его полагалось разбавлять квасом, однако Алиса умудрилась протащить на борт пару банок кока-колы. Коктейль добавлял беседе философии.

– Ну, если серьёзно, что, по-твоему, это может быть? – поинтересовался Каледин.

– Первая мысль, приходящая в голову, – колдовство, – ответила Алиса. – На самом деле, какая у нас есть информация о средневековых волхвах? Мы слишком материалистичны, хотя жизнь убеждает нас в обратном. Меж тем магией занимались очень серьёзные умы, и инквизиция боролась с ней не зря – потому что магия существовала. Но тут колдовство такого уровня… как ядерная ракета. Никто из колдунов раньше не уничтожал целый город.

– У меня первая мысль – жертвоприношение, – кивнул Каледин. – Очень похоже на стиль, процветавший в Вавилонском царстве, а также на религию «народов моря» – тех самых филистимлян, чьи дивизии в Библии изрядно потрепал силач Самсон. Причём ведь никто не знал, откуда взялись эти люди – согласно летописям, они пришли из ниоткуда, словно всплыли с морского дна… очень давно, примерно пять тысяч лет назад. Отменные воины, филистимляне предали огню города побережья Ханаана. Главным филистимским божеством был Дагон – получеловек, полурыба, способный жить как на суше, так и в воде. Он считался повелителем океанов, морских существ, а аккадские цари верили, что Дагон – отец бога Баал-Хаммона… да-да, того самого, Алиса.[13]

Трахтенберг слегка поперхнулась «Метаксой».

– И что? – спросила тревожно она. – Ты думаешь, он пришёл за нами?

– А смысл ему так поступать? – резонно заметил Каледин. – Мы-то лично Баал-Хаммону ничего не сделали. Вообще, тебе известно, в чём наша нынешняя проблема? В неведении. Христианство отменило существование прежних богов, заявив: это ложные идолы. И все сказали: «Аааааа, ну конечно», – и принялись поклоняться распятию. Никто не попытался сесть и поразмыслить – интересно, вдруг эти боги действительно существовали и в прежние времена были не менее, а то и более могущественны, чем сам Иисус?

Графиня, запрокинув голову, залпом допила бренди.

– Я читала про Дагона у Лавкрафта… Жутчайшее, мерзкое существо.

– Хотел бы я прочитать у Лавкрафта про миленьких веснушчатых девочек в розовых бантиках, – усмехнулся Каледин. – Он в принципе с других вещей популярен стал – чтобы, закрыв последнюю страницу, люди месяц заикались, ночью просыпались в холодном поту и получали инфаркт, если скрипнет половица. Конечно, его Дагон хуже крокодила.

– Прямо как ты.

– На меня похожа наша дочь.

– Я тебя ненавижу.

– Спасибо, ты мне тоже не очень нравишься. – Каледин разлил по стаканам остатки бренди. – Так вот, – продолжил он. – Дагону, по обычаям того времени, приносили жертвы. Массово. Не по десять-двадцать человек. Тысячами. В основном перед урожаем или военным походом. Пленных, рабов, девушек покорённых народов связывали сетями и топили в море под молитвы жрецов. В древности развлекаться подобным образом было модно, синематографа и гуляй-ящика не было. Но это далеко не всё. Потом утопленников вытаскивали из воды и выкладывали на суше в виде различных фигур – треугольников, открытого глаза… и в частности, цветка.

Алиса подпрыгнула на месте, едва не разлив «Метаксу».

– Так что ты молчал?!

– Ты же знаешь – я по натуре тормоз. Вертелось что-то в голове, за кончик мысль поймать не мог. А сейчас осенило. Да и ты с таким упоительно королевским видом толкала умную речь, что совсем не хотелось портить тебе малину. Ну, Шварца, разумеется, желательно тоже было уесть, а то слишком умный нашёлся на нашу голову.

– Ты мой лапочка.

– Отблагодаришь в постели?

– Мечтай.

Оба, не сговариваясь, покончили с «Метаксой».

– Так значит, банально – жертвоприношение в честь древних богов? – уточнила Алиса.

– Не вполне, – ответил Каледин. – До моря-то идти и идти. Тут правильно сто раз подметили – что ж, силы зла всё население Корнилова специально на поезде топиться возили? Не сходится. В твоей версии о загадочно пропавших группах людей больше логики… хотя да, почему тела не исчезли сейчас? Ладно. Может быть, мы имеем своеобразный микс твоей и моей идеи. И это прекрасно, поскольку болтовня о том, что во всём виноваты попсовые древние божества вроде Ахурамазды, уже надоела. Возьми любую книгу, первый попавшийся фильм из области мистики – боги в каждой бочке затычка. Я не знаю, как тебя, а меня до оскомины заколебал этот банальный сюжет.