нет, гулять сегодня я уже не могу, давай еще чуть-чуть посидим, я позвоню бабушке и пойдем ложиться. Только обещай, что не уснешь первым и расскажешь мне про Четвертинских!

— Обещаю! — с улыбкой отозвался парень и легко поднялся со ступеней. — Звони бабушке, а я пока пройдусь.

Ариан завернул за дом, а Юлька достала из рюкзака мобильный телефон и отыскала в списке домашний номер. Глубоко вдохнув, она нажала на вызов и стала слушать гудки.

— Ало? — через несколько секунд услышала она запыхавшийся бабушкин голос.

— Бабуль, это я… — вымолвила Юля, почувствовав себя ужасно виноватой.

— Юлечка, а ты где? Когда придешь домой? — в голосе Федоры Николаевны девушка уловила явное волнение.

— Бабуль, а можно я не приду сегодня домой? Можно, заночую у друзей? — попросила девушка, чувствуя легкий укол совести за собственное безответственное поведение. Ведь никогда еще не позволяла себе такие «загулы», чтоб прям на целый день, да еще и не явиться на ночь. Но даже не это вызывало большее чувство вины, а желание, пусть на несколько дней, но остаться здесь. Потеряться в этом мире, забыть о другом, рядом с Арианом прожить эти несколько дней неведомой, а посему такой притягательной жизнью. Уже сейчас Юля знала, эти дни и мгновения, здесь, в Сиренево, рядом со Старовойтовым, она будет помнить всегда.

— Да, конечно, Юлечка, но у кого ты? Подружки твои ведь на учебу уехали?

— Бабуль, у меня новые появились, но о них я тебе потом расскажу, хорошо?

— Хорошо, — согласилась бабушка. — Юлечка, ты ж не в Сиренево? — все же спросила она.

— Нет, — с легкой запинкой соврала девушка. — А почему ты спросила об имении?

— Так, подумалось просто. Маруська Калинина звонила мне, сказала, Шурка рассказывала, будто в усадьбе вы видели что-то на Всенощную… А еще на деревне бабы говорили, будто в Сиренево кто-то есть.

— Бабуль, но ведь усадьба давно чья-то собственность, почему кому-то и не быть? Ее ведь не просто так купили. Я не очень-то понимаю отношение некоторых к Сиренево! Что такого произошло? Отчего такая ненависть к Четвертинским? Что они сделали? — все же спросила девушка, хотя и понимала, это не телефонный разговор.

— Ох, внученька! — так горестно вздохнула бабушка, что Юля тут же устыдилась и своего вопроса, и того, каким тоном его задала.

— Извини, бабуль… Забудь…

— Юлечка, ты точно не в усадьбе? — переспросила бабушка. — Не ходи туда, я знаю, о чем прошу. И те люди, которые купили Сиренево, сделали это неспроста, уверена.

— Бабуль, не волнуйся, правда, я не там! — убежденно заявила она.

— Хорошо. К завтраку вернешься?

— Конечно, вернусь непременно.

— Юля, мама сегодня звонила. С тобой хотела поговорить, а еще сказала, что прилетают они в гости.

— Когда? — только и спросила Шарапова.

— В ближайшие дни.

— С чего бы это вдруг? Три года не были, а тут…

— Соскучились, наверное!

— Наверное! — с легким сарказмом согласилась она и, простившись, отключилась.

Постояла немного, задумчиво хмурясь и вертя в руках телефон и, обернувшись, столкнулась лицом к лицу с Арианом.

— Плохие новости? — спросил он, разглядев выражение ее лица.

— Как сказать, — неопределенно отозвалась она.

— Скажи, как есть, — попросил он, внимательно глядя на нее.

— Родители прилетают из Германии на днях, а еще в деревне переполох, там прослышали о твоем появлении здесь! — ответила Юля.

— Что из этих двух событий расстроило тебя больше всего? — уточнил он.

Она попыталась улыбнуться, правда, получилось так себе, и совсем не убедило Ариана.

— Бабушка считает, тот, кто находится сейчас в имении, появился не просто так, как, впрочем, и неспроста вы купили эту усадьбу. Она уверена, ты приехал, чтобы отомстить.

— Кому? — совершенно серьезно, не отрывая от нее внимательного взгляда, спросил он, скрестив руки на груди.

— Кому-нибудь из местных, неважно, вот мне, например! — ответила девушка.

— То есть, предположительно, я заманил тебя сюда, чтобы убить? Неплохая версия, фантазия у твоей бабушки, дай Бог каждому! Но что дальше? Я уже говорил, прямого отношения к Четвертинским не имею, кровной местью не пылаю, да и не думала Анастасия Александровна о мести, единственное, чего она хотела, узнать, что случилось в Сиренево девятнадцать лет назад! Почему дядя Сережа задержался, хоть и должен был вернуться через неделю. Что его задержало или кто?

— А зачем он вообще приехал сюда, кроме как взглянуть на родовое имение своих предков, которое, к счастью, не было стерто с лица земли? И зачем ему здесь задерживаться? — приподняв брови, спросила она.

— Хороший вопрос! Вероятно, он приехал не только за этим!

— Он искал клад?

Парень хохотнул.

— Эко тебя понесло, подружка!

— Ну а что? Этому все способствовало!

— Кроме одного, ты забыла, кто хозяйничал в усадьбе после того как ее национализировали!

— Что же тогда?

Парень лишь пожал плечами.

— Слушай, Ариан, расскажи мне о Четвертинских, — подойдя к нему и взяв под руку, попросила Юля.

— Ты же мне не доверяешь? — покосился в ее сторону Старовойтов.

— Когда я такое говорила?

— А вдруг твоя бабушка права?

— Я тебя умоляю! — закатила глаза Шарапова и решительно повела его к Большому дому.

Майская ночь полностью завладела парком, укрыв шелковым покрывалом усадебные постройки, и Ариану пришлось зажечь фонарь, пока он варил для них кофе и разбирал постельные принадлежности. Все это время он молчал, молчала и Юля, сидя на надувном матрасе и любуясь замысловатым узором лепнины и причудливой игрой света.

Старовойтов протянул ей кружку с кофе и присел рядом.

— Четвертинские были хорошими людьми, умными, образованными, хозяйственными, либерально настроенными. Они находились далеко от двора и всех подводных политических движений, будоражащих Россию. Возможно, понимали, империи приходит конец, но не таким страшным и беспощадным они его представляли. Приветствовали прогресс, и предшествующие революции годы практически не покидали Сиренево, задумав полностью переделать и саму усадьбу, и прилегающую к ней территорию, электрифицировать ее, провести центральное отопление, сделать преуспевающей. Они посадили огромный сад, где росли и вишни, и яблоки, и груши, у них была и малина, и клубника, и смородина, но главной их гордостью и достижением стали оранжереи и зимний сад. Где выращивали не только для себя, но и для многих цветочных магазинов Минска и Гомеля цветы, причем самые экзотические, разной расцветки и размеров. И это приносило немалый доход. Поставляли также в город и овощи, здесь были теплицы и большой скотный двор, ферма с конюшнями, кузницами, инкубаторами и птичником. В Сиренево действительно было налажено крепкое хозяйство, которое не только приносило прибыль хозяевам, но и обеспечивало работой местных крестьян, в частности, жителей Сиреневой Слободы! Вот скажи, Юль, твои предки, из этой деревни? Возможно, ты застала их живыми,