— Шпионов.

— Пожалуйста. Зовите их шпионами, если угодно.

— А я? Каким боком я вписываюсь в вашу схему? Или я просто случайно попал под ноги?

— Случайно? Да бог с вами! Вы были так довольны собой, дорогой мой. Такой самонадеянный, такой самовлюбленный идеалист,— сказала Люсинда.

Выходит, не так уж он и ошибся. Заговор Просвещения не плод его фантазии. Единственное, о чем Блейн не догадался тогда, да и не мог догадаться, так это о том, что заговор Просвещения натолкнулся на целую сеть интриг внутри самой гильдии Сновидений. А он, Блейн, вляпался в самый центр столкновения. Ну надо же, какой счастливчик! Просто фантастическое везение. Да вздумай кто-нибудь намеренно спровоцировать такую ситуацию, можно всю жизнь стараться, и все зазря!

— Я говорил вам, дружище,— промолвил Коллинз,— что дело тут нечисто. Сновидения типа моего создают не просто так, а с определенной целью.

«Конечно с целью, да еще с какой!» — подумал Блейн. С целью собрать данные о гипотетических цивилизациях и воображаемых культурах — данные из первых рук, позволяющие понять, к каким последствиям приведут такие-то и такие-то условия; собрать данные, рассортировать их, выбрать из них факторы, поддающиеся прививке к существующей цивилизации, а затем приступить к сооружению смоделированной действительности, приступить так же хладнокровно и методично, как плотник приступает к сооружению курятника. А древесиной и гвоздями для этой курятниковой цивилизации должны были стать материалы сновидений, в которые погружают ни о чем не подозревающих людей.

Ну а с какой целью Просвещение стремится вывести их на чистую воду? Политика, должно быть. Ведь гильдия, сорвавшая маску с двуличных Сновидений, заслужит восхищение общества и таким образом укрепит свои позиции в предстоящей борьбе за власть. Хотя не исключено, что ими движут более искренние побудительные мотивы. Может, они и в самом деле озабочены незримо растущим могуществом гильдии Сновидений, способной подмять под себя все прочие союзы?

— Ну и что же теперь? — спросил Блейн.

— Друзья советуют мне подать жалобу,— сказал Коллинз.

— И вы собираетесь последовать совету.

— Думаю, да.

— Но почему именно вы? Почему именно сейчас? Вы не первый, кому подменили сновидение! Просвещение наверняка внедрило к нам сотни клиентов!

Коллинз повернулся к Люсинде Сайлон:

— А ведь он прав! Вы же подали заявку, то есть сами собирались погрузиться в сон!

— Вы в этом уверены? — сказала она в ответ.

А действительно — собиралась ли она? Или заявка была лишь поводом добраться до него, до Блейна? Теперь-то уж ясно, что они выбрали его как слабое звено в гильдии Сновидений. Сколько таких же слабых звеньев использовало Просвещение в своих целях? Возможно, ее заявка была лишь способом войти с ним в контакт, чтобы как-то заставить его сделать то, на что Просвещение считало его способным.

— Мы выбрали Коллинза,— сказала Люсинда,— потому что он первый независимый свидетель, не имеющий отношения к разведывательной службе Просвещения. Да, мы погружали в сон своих людей, чтобы иметь очевидцев, но свидетельств, представленных шпионами Просвещения, для суда было бы недостаточно. А Коллинз чист. Он уснул до того, как у нас возникли подозрения, что Сновидения ведут двойную игру.

— И все равно, он не первый. Были и другие. Почему вы не использовали их?

— Мы не могли их найти.

— Не могли...

— Вашему Центру лучше знать, что с ними произошло. Может, вы в курсе, мистер Блейн?

Блейн покачал головой:

— И все равно не понимаю — зачем я здесь? Не поверю, что вы всерьез надеетесь, будто я стану вашим свидетелем. Зачем вы меня сюда притащили?

— Мы, спасли вам жизнь,— ответил Коллинз,— Похоже, вы уже забыли об этом.

— Вы можете уйти, когда захотите,— сказала Люсинда.

— Только имейте в виду, что за вами охотятся,— ввернул Джо,— Вас разыскивают головорезы Фарриса.

— На вашем месте я бы остался,— сказал Коллинз.

Они уверены, что загнали его в угол. У них прямо-таки на лицах написано: загнали, поймали и связали по рукам и ногам. Теперь он будет повиноваться им во всем. В груди поднялась волна слепой холодной ярости. Да как они смеют! Решили, видите ли, что человека из Сновидений можно так просто поймать в ловушку и подчинить своей воле!

Норман Блейн шагнул вперед, отделившись от стены, и остановился, глядя в полутьму подвала.

— Где здесь выход? — спросил он.

— Вверх по ступенькам,— сказал Коллинз.

— Вам помочь? — спросила Люсинда.

— Я сам.

Нетвердой походкой он подошел к лестнице, с каждым шагом чувствуя себя все более уверенно. Он обойдется без их помощи. Поднимется по ступенькам и выйдет на волю. Ему вдруг ужасно захотелось глотнуть прохладного свежего воздуха, вырваться из этой затхлой норы, где воняет грязными интригами!

Он повернулся к ним лицом. Они стояли у стены, словно призраки, только глаза горели во мгле.

— Спасибо за все,— сказал Блейн. Постоял еще немного, глядя на них, и повторил: — За все!

Он отвернулся и пошел вверх по лестнице.

12

Было темно, хотя уже недалеко до рассвета. Луна зашла, но звезды сияли, как лампочки, и предрассветный вкрадчивый ветерок продувал притихшие улицы.

Блейн находился в одном из небольших торговых центров, во множестве разбросанных по округе. Сплошные витрины и мириады сияющих огней.

Он вышел из дверей подвала, запрокинул голову, подставляя ее ветру. После подвальной духоты воздух казался удивительно свежим и чистым. Блейн глотал его с наслаждением, ощущая, как развеивается туман в голове, как наливаются силой ослабевшие ноги.

Улица была пустынна. Он побрел вперед, размышляя, что же теперь предпринять. Что-то надо делать, причем немедленно. Нельзя допустить, чтобы утром его взяли здесь, в этом торговом центре.

Нужно куда-то спрятаться от охранников, идущих за ним по следу!

Но спрятаться некуда. Они будут выслеживать его неутомимо и упорно, как опасного зверя. Он убил их предводителя — по крайней мере, они так считают,— а такие вещи никому не проходят даром.

Открытой облавы с привлечением общества и прессы можно не опасаться: охранникам не с руки рекламировать убийство Фарриса. Но это не означает, что преследование будет менее беспощадным. Уже сейчас они наверняка рыщут по округе, вынюхивают все его возможные контакты и убежища. Домой идти нельзя, к Гарриет нельзя, никуда нельзя...

Гарриет!

Ее ведь нет дома. Она тоже где-то рыщет, собирая факты для статьи, появление которой он должен предотвратить. И это куда важнее его собственной безопасности. Под угрозой честь и достоинство гильдии Сновидений... если у гильдии еще остались честь и достоинство.

Ну конечно остались! Ведь тысячи служащих и руководителей отделов даже не