Со склона одного из хребтов по пролетающему штурмовику начинает работать ЗГУ (зенитная горная установка). От нас это километра полтора. Пытаюсь загнать людей за склон, но по нам не стреляют, хотя мы видим «духов» прекрасно и они нас не хуже. Только потом выяснилось, что каменная кладка не позволяла опустить ствол ЗГУ. Иначе они могли бы нам намять бока при высадке. Присматриваюсь в бинокль. Целая крепость из каменных кладок на хребте, да еще дом в склоне с дверью и рамой окна. На флагштоке зеленый флаг — исламский комитет. Вызываем огонь артиллерии, работаем по этому «осиному гнезду» и добиваемся нескольких попаданий. Приказываю развернуть ПТУР, и второй ракетой попадаем точно в окно. Здорово! Вижу в бинокль, как сверху с кладки ЗГУ спускается здоровый коренастый бородач в коричневой рубахе навыпуск с патронташем наискось через плечо. Ему навстречу из дверей выходит второй. Третий показывается из пролома окна, оглядывается. Снова работаем артиллерией. Жаль, нет больше «Фаготов».

Неожиданно происходит форменное побоище. Сворой, неорганизованно, идут «вертушки» с десантом 3-го батальона. Идут без прикрытия. Первая поднимается по ущелью, проходит над нами, ныряет в другое ущелье и на бреющем полете благополучно уходит в сторону Санги-Шанда, в район десантирования. Зато три других теряются, бестолково кружатся над нами. Все начинают показывать им направление. Авиационный наводчик кричит что-то в свою рацию. Я в свою кричу, что надо возвращать «вертушки», что здесь работает ЗГУ. А вертолеты, как назло, идут прямо на огонь. От этого зрелища у меня, наверное, встали дыбом остатки волос. Теперь эти три камикадзе кружат вокруг ЗГУ, а «духи» по ним в упор стреляют. До сих пор не могу понять, как не сбили эти вертолеты и никого в них не зацепили. Единственное объяснение, что мы своим огнем загнали расчет ЗГУ в укрытие, а с приходом вертолетов они выскочили и работали в спешке. В дальнейшем десант все-таки выбросили, но в другом районе, а «бородатые» с наступлением темноты, спрятав ЗГУ, ушли дальше в горы. Их мы перехватить не успели, а установку впоследствии нашли, и она стала нашим трофеем.

Первый вертолет вышел в район, приземлился и тут же взлетел, уходя из-под огня противника. Но этих мгновений оказалось достаточно, чтобы из «вертушки» выпрыгнул офицер (В. Кузнецов) и остался один на вершине. Что он испытал, можно только предполагать. Шамиль Тюктеев с КП выходит со мной на связь и ставит задачу выдвинуться на помощь. Докладываю, что посылать моих людей бессмысленно, в том районе, на который указывают вертолетчики, вертолет даже не садился. В конце концов, офицер ночью благополучно вышел к другой поисковой группе.

Растерянность и отсутствие опыта у нового состава вертолетчиков чувствуется сразу. Жизнь учит. После обстрелов беззащитные транспортные Ми-8 стали сопровождать боевые Ми-24. До этого кто-то посчитал, что боевые вертолеты в жару и в условиях высокогорья летать не смогут.

Последующие дни протекали однообразно. Вышли на блоки. Разведчики начали осмотр местности. А мы плотно оседлали свою гору Чунари, обложились камнями и постоянно работаем на связи: уточняем, координируем, передаем данные. Ведем карту. Семь дней, шесть ночей в горах. С утра принимаем «вертушки» с водой, продовольствием и грузами. Даже загораем в трусах и наушниках. Но уже часов в 10–11 солнце начинает печь немилосердно и загоняет нас под тент из плащ-палаток. Когда все раскаляется, начинают хулиганить смерчи. Налетают или возникают неожиданно, поднимают и закручивают песок и пыль, мусор. Срывают тент. Тут уж держи, что плохо лежит. Свежую «Комсомолку», полученную утром, так и не прочитали. Закрутило ее, родимую, подняло высоко вверх и унесло в горы. День за днем, конечно, не опишешь, хотя и хочется все описать подробно. Впереди еще много таких полетов и десантирования, боевых действий, но эти у меня первые. Впечатления особенно остры. Естественно, в дальнейшем все притупится и, наверняка, уже буду не описывать, а скорее констатировать. И все ж…

Каждое утро начинается с уточнения задач. На связь поочередно выходим: я — «Клен», И. Гордейчек (1-й пдб) — «Орех», Н. Ивонник (3-й пдб) — «Трель», Хасанов (разведрота) — «Корнет». Затем принимаем «вертушки». Получаем доклады: «Нахожусь в районе… в квадрате… нашел склад с… провожу разминирование. Подробно доложу минут через 15».

11 августа запомнилось особо. Наверное, число «11» роковое для Матвеевых. 11 июня погибли на 15-м посту В. Козин и М. Матвеев. 11 августа на моих глазах завалилась с площадки, загорелась и взорвалась «вертушка» с командиром вертолета Матвеевым. Второй пилот сгорел сразу. Командир и борттехник выпрыгнули, были сильно искалечены, обожжены и умерли в медсанбате. Самым шустрым оказался наш гвардеец десантник, единственный пассажир. Выпрыгнул и отделался травмой головы. Горы делают свой отбор на профпригодность. Выживают сильные и умелые. Экипаж всего 19 дней в Афганистане. Все к тому и шло. Чувствуется, что горы для новой эскадрильи в новинку. Не слетаны. В ответ на мой доклад — «Варяг, «вертушка» завалилась, горит, взорвалась» — обрушивается лавина вопросов. Почти сразу, заткнув всех, выходит на связь руководитель операции. До вечера идет активный обмен информацией о погибших и раненых, номерах оружия, приеме на площадке комиссии, врача. Инструктируют, как снять «черный ящик» и где его найти. Только в сумерках все успокаиваются. Тем временем войска делают свое дело. В один из дней обложили «бородатого». Видимо, он был уже ранен и не смог уйти. Прятался на склоне. Так как он отстреливался, сняли его из гранатомета. Забрали АКМ, фото и документы. Парень, видимо, бывалый. Пропуск гласил, что ему должны предоставлять помощь, кров и еду по первому требованию все и на всей территории Афганистана.

Конечно, запомнятся здешние вечера. С сумерками приходит долгожданная прохлада. Раскатываем в своем гнезде спальники, снимаем, наконец, ботинки и лежим с В. Захаровым, глядя в небо. Сколько и о чем только не переговорено. Вдоволь насмотрелся на метеориты и болиды. Во множестве мощно и красиво разрезают небо наискось. Зрелище. Множество спутников. Прямо, оживленный перекресток. Темнота в горах, известное дело, наступает почти мгновенно. Почти час до восхода луны небо особенно живописно. Затем из-за гор выползает луна и прямо на глазах катится к Кабулу. Повезло нам с полнолунием. С восходом луны все освещается голубым светом, все видно и на душе спокойнее: никто не подберется. Ко всему, нам еще и подсвечивают снарядами. Вот он, родимый, просвистел над нами, хлопнул и повесил огонек на парашюте: спешите видеть. Вдали светится Кабул. Ветерок холодит обожженное лицо. Истинная идиллия, если бы не вспышки залпов артиллерии, да не грохот разрывов снарядов и РСов в «зеленке».

После аварии вертолета полеты прекратились. Пришлось снарядить вниз к реке группу за водой. Подтвердилось, что мелочей на войне не бывает. Перед выходом всех осмотрел: каски, бронежилеты, оружие. Обговорили сигналы связи и взаимодействия. Вызвали на связь артиллерию. Справа и слева по хребту залегли стрелки и пулеметчики. Сам в бинокль пристально осматриваю склоны гор. Группа вернулась и принесла с собой несколько американских мин «Клеймор». Всем надо до конца жизни вспоминать того мальчишку-сапера, который смог заметить в камнях самодельный замыкатель, а затем по детонирующему шнуру снял одну за другой расставленные вдоль тропы мины. При подрыве они скосили бы на тропе всех.