зван на один вечер, отказался, а теперь сидит здесь, скучает, а сказать…

Я опустил глаза, не решаясь их поднять на окружающих.

— Мне кажется, что он мог бы сказать это заранее, — сухо отозвалась хозяйка, — кроме этого, я не смею…

— Ради Бога, Марья Никифоровна… Я пошутил, — убито и сконфуженно сказал я, — то есть я даже не сказал…

— Да мы никогда никого и не задерживаем, — вскользь заметил Иван Ильич, пододвигая кому-то пепельницу, — спички тут же…

Я густо покраснел и не знал, что делать.

Наталья Михайловна уже разговаривала с кем-то другим. Смущенно оглядев присутствующих, я увидел упорно опущенные взгляды и очень незначительный процент сочувствующих.

Кажется, что после меня остались играть в карты. Провожал меня в прихожей хозяин, сухо пожавший руку и уклонившийся от обычного предложения заходить чаще. Наталья Михайловна вышла тоже и сказала, что если я не врал, приглашая ее завтра пойти со мной в театр, — то она с удовольствием. Позвонит сама. Телефон мой найдет в книжке. Если я обиделся, она даже извиняется. Мало ли есть глупых людей, которые думают, что извинение сглаживает все.

III

— Вас там любовница к телефону спрашивают, — недовольно сказала кухарка.

Мой собеседник, малознакомый артист, искоса поглядел на меня и игриво улыбнулся.

— Ого… здорово…

— Какая любовница, — сконфуженно пробормотал я, — это что такое…

— Идите, идите, кто без греха…

Я подошел к телефону.

— Это я. Здравствуйте.

— Наталья Михайловна?

— Ну да. Вас, наверное, удивило… Что? Ну, что же я могла сказать? Говорю — знакомая. Та, эта ваша идиотка… Может, это ваша жена? А я думала, что жена. Как фамилия, да как доложить, да по какому делу… А я думаю, скажу что-нибудь такое, чтобы сразу передала… Вы еще не раздумали? Значит, едем? Ну, так я вас буду ждать в театре… У меня сегодня бешеное настроение, хочется смеяться, веселиться, прыгать. Получила одно письмо… Значит, жду. Пока.

Я оделся и с нехорошим предчувствием поехал в театр. Пока я одевался, за стеной старушечий монотонный голос сверлил тишину.

«Ишь ты… Половиков в передней нет, а он по любовницам шляется… Звонит, дрянь такая… Полюбовница, говорит, доложи поди… А если я тебя мокрым полотенцем по роже? Может, я чиновничья дочь, а ты полюбовница… Теперь жалованье-то тю-тю… Все к полюбовнице снесет на кофеи да цветы… В трубку-то срамные словища говорить мастерица, а у самой, чай, белье штопано…»

— Барин, а барин? Так и сказать. — мрачно раздался вопрос пред моим уходом, — если спросит кто, что, мол, к полюбовнице уехал?

IV

Во время первого действия пьеса, по-видимому, мало занимала Наталью Михайловну.

— Вы знаете, — шепнула она, — я бы сейчас кататься поехала лучше… Да вы не бойтесь, я не зову вас… Знаете, с песнями, как в деревне… Ну, да эх, вы, залетные, эх, вы мои…

— Тише, — сдержанно попросил ее сосед, нервно комкая программу, — здесь, кажется, театр…

— Что вы? — насмешливо спросила его Наталья Михайловна.

— Глупо, — зашипел сосед. — Очень даже глупо, барышня.

— Я дама, — в тон ему ответила она и подтолкнула меня ногой, — злится.

— Я бы вас просил мне не мешать… Приходят тут какие-то…

Я безумно не люблю скандала, особенно в театре, где каждый нарушающий тишину, будь это даже человек, которого посадили на отточенную бритву, в глазах соседей кажется пьяным буяном. Но положение создалось такое, что мое вмешательство становилось необходимым…

— Я просил бы вас осторожнее…

— А вас кто спрашивает, — злобно повернулся ко мне сосед Натальи Михайловны, — я позову капельдинера…

— Вас же и выведут, — кинула ему та.

— Ну, это мы еще посмотрим… — Он вскочил с места и, протискиваясь между стульями, побежал к выходу.

К счастью, опустился занавес. Больше половины антракта я провел в театральной конторе, объясняясь с какими-то людьми и разозленным соседом по поводу всех слов и жестов; пришлось обещаться на другой день быть у него с извинением; все обошлось хорошо. К Наталье Михайловне я вернулся хмурый и злой.

— Едемте домой, — ₽ предложил я, — надоело.

— Едем, пожалуй, — охотно согласилась она, — пьеса — дрянь, да и публика… Точно с базара…

Дама, внимательно рассматривавшая ее в лорнет почти в упор, с шумом бросила на соседнее кресло ридикюль и встала…

V

Дня через три я услышал, что в кабинете зазвонил телефон. Нехорошее предчувствие, что это Наталья Михайловна, сразу охватило меня, и я крикнул:

— Даша… Если это та, что сегодня звонила, скажите, что меня нет дома… Поняли?

— Поняла, поняла, не маленькая… Слу-ши-ю… Кого? Их дома нет… Спит? Нет, не спят… Я не говорю, что не спят, а в столовой…

— Фу-ты, дура… Даша, ну, чего же вы… Ну. скажите, что сейчас подойду… Слушаю вас… Здравствуйте, Наталья Михайловна… Ко мне? Вы? Конечно… Конечно… Я очень рад, пожалуйста… Нет, дома… Сейчас должен ко мне брат с женой заехать, я и жду… Едете? Пожалуйста… Фу-ты… Вот тоже… Даша, купите что-нибудь к чаю…

Приехала Наталья Михайловна раньше, чем брат с женой.

— Ого, да у вас очень мило, — сказала она, входя в кабинет, — положите шляпку… Прекрасный диван: можно? Ну, спасибо, я люблю так полулежать… Ну-с, рассказывайте…

Когда Даша открыла через десять минут дверь на звонок и кто-то зашумел ногами в прихожей, Наталья Михайловна засмеялась, лениво потянулась и посмотрела на меня:

— Нашествие родственников началось? Пришли с нравоучениями блудному брату… У меня такая же история…

Не знаю, слышал ли это брат; но. когда я выглянул в прихожую, поздоровался он довольно сухо и почему-то спросил:

— Может быть, мы помешали? У тебя, кажется, кто-то есть?..

— Нет, нет, пожалуйста… Это моя добрая знакомая… Познакомьтесь… Мой старший брат…

Разговор клеился плохо.

Когда он зашел о том, где лучше провести лето, Наталья Михайловна посмотрела на шляпку моей родственницы и засмеялась:

— Здесь покупали?

— Что? Шляпку? — удивленно спросила та. — Здесь… А что?

— Я так. Вспомнила. У меня одна знакомая называла такие шляпки гурьевской кашей. Фруктов масса, а смешно…

— Это очень дорогая шляпа. — обиженно возразила та.

— Это-то и обидно. Мещанская шляпенка. а денег стоит уйму. Модная, наверно. Мода — это такая приманка для мещан…

Я с размаху переменил тему разговора. До своего ухода Наталья Михайловна, узнав, что мой брат инженер, успела сказать, что у нее тоже есть два знакомых инженера и что вообще инженеры жулики.

— Ну-с, прощайте, — весело сказала она, надевая манто, — решайте свои семейные дела… Пилите вашего братца за истраченный рубль, советуйте ему жениться… У меня самой родственники… Позже я вам позвоню…

— Какая у тебя странная знакомая, — неопределенно произнес брат после ее ухода, — давно знакомы?..

— Недавно, — смущенно ответил я.