депрессивно, хоть и занимало приличную территорию. Многие дома пустовали, некоторые и вовсе были заколочены. Люди казались не очень приветливыми и пялились на меня, даже когда я облачалась в приобретенную здесь одежду. Лишь в третий визит стало понятно, что я вызываю интерес не внешним видом, а фактом родства с Колтом, о котором все уже знали.

Выяснилось это, когда румяная хозяйка пекарни принялась зазывать на свежеиспеченный калач с кружкой молока. Я ответила, что у меня нет при себе денег, а она лишь махнула рукой.

– Так я на счет господина директора запишу, он потом оплатит. За дочку-то…

Было так странно слышать, как меня называют чьей-то дочкой, что я сразу согласилась. Колт явно не обеднеет, если я перекушу за его счет. Все равно я сейчас на его обеспечении, он мне серьезно задолжал за первые восемнадцать лет жизни. Сомневаюсь, что папаша платил алименты на мое содержание.

Но после того случая желание ходить в город отпало. Стало понятно, насколько я там на виду, а это немного неприятно. Мне больше нравилось оставаться в тени. Поэтому чаще всего я проводила свободное время, исследуя замок.

Конечно, больше всего интересовала закрытая часть, но попасть в нее тоже оказалось весьма проблематично. Это была одна из самых старых построек, а возможно, и вовсе первая. Немногочисленные входы надежно запирались, по крайней мере те, что нашла я. Но помимо очевидных проходов, в замке встречаются и скрытые, поэтому лазейка вполне могла существовать. Мне не надоедало ее искать, но я старалась не привлекать к этим поискам внимания, поэтому чередовала их с изучением замка в целом.

Несмотря на свою мрачную архитектуру, которую в моем мире наверняка назвали бы готической, а может быть и благодаря ей, место мне нравилось, но иногда и пугало. Я бы не назвала его уютным, хотя в своей комнате обустроилась с комфортом, какого никогда не знала дома. Днем в хорошую погоду это была просто серая каменная громадина, внутри которой всегда прохладно. Но стоило испортиться погоде (что происходило довольно часто) или опуститься ночной темноте, как замок преображался. Всю нижнюю часть окутывал туман, серый камень чернел, пустые башни, на солнце казавшиеся сонными, становились мрачными.

Больше всего напрягала тишина. Днем пели птицы, переговаривалась и смеялась стража, жил своей жизнью город и отголоски этой жизни создавали фоновый шум. Но в дурную погоду половина звуков стихала, а после вечерних ударов колокола тишина окутывала замок плотнее, чем густой туман. Для человека, привыкшего к постоянному гулу городского транспорта, бормотанию телевизора и громкой музыке в ушах, это было почти невыносимо. В такое время оставалось слушать только треск огня в камине и радоваться, что есть хотя бы он.

Побродить по замку в ночное время я решилась только раз, в самом начале лета. Долгой эту вылазку не назвать, мне едва удалось уговорить себя выбраться за пределы башни, после чего я позорно побежала обратно, захлопнула дверь комнаты и вновь подперла ее стулом, хотя после первой ночи ни разу так не делала.

Нет, ничего страшного я не увидела. Не столкнулась с привидением, не стала случайным свидетелем кровавого преступления. Но эта бескомпромиссная темнота вокруг и тишина, нарушаемая лишь тихими завываниями ветра, подействовали сильнее самого страшного из виденных мною ужастиков.

Хоть я и прихватила из настольной лампы светящийся магией шарик, полностью разогнать тьму он не мог. Замок я тогда почти не знала, каждая ниша, даже не очень глубокая, казалась мне провалом в черную бездну, из которой могло выползти что-то страшное и опасное. Все время мерещились какие-то шорохи, шепот, вздохи, даже едва слышные шаги, которые стихали, стоило самой замереть. Я не ожидала от своего воображения такой подставы, ведь в прежней жизни мне доводилось лазить по заброшкам и в темное время суток, а однажды мы с приятелем даже провели пару часов ночью на старом, давно недействующем кладбище – на спор. Приятель, кстати, едва мне все не испортил: уже через полчаса готов был сбежать, тогда как я чувствовала себя абсолютно спокойно.

Здесь же спокойствие отчего-то мне изменило, и с тех пор я после ужина с Колтом из комнаты не выходила.

Лишь в первой половине августа вновь об этом задумалась. Дело в том, что у моих прогулок по замку была еще одна цель, в которой я едва признавалась самой себе. Мне хотелось встретить мужчину, которого я видела в первый день. За которым подглядывала, если уж называть вещи своими именами. Но его нигде не было. Колт меня с ним не знакомил, даже не упоминал о нем. Однажды я спросила, кто еще сейчас живет в замке, но никого похожего в ответ не упомянули.

– Как ты уже видела, у нас есть стража, и, полагаю, Мелиса объяснила тебе про домовых. Большинство преподавателей либо приезжают на учебный год, либо живут в городе. Постоянно здесь находимся только мы с Мелисой, госпожа Блик, преподает здесь бытовую магию, и господин Млинар, библиотекарь. Когда занятий нет, он занимается обновлением каталогов и реставрацией некоторых старых книг. Но сейчас он в отпуске.

Больше мне никого не назвали, но я была уверена, что тот незнакомец не библиотекарь. Я не стала расспрашивать подробнее, чтобы не объяснять, почему меня так интересует этот вопрос. Через какое-то время и вовсе заподозрила, что мужчина мне привиделся. Или, быть может, это призрак?

Но в начале третьего месяца лета, название которого в магическом переводе звучало для меня исключительно как август, я случайно заметила мужчину с длинными черными волосами, выглянув из окна башни. Он прогуливался по внутреннему двору замка, невзирая на крайне мерзкую в тот день погоду. Поначалу я глазам своим не поверила, решила, что мозг издевается, принимая кого-то из охранников за мой призрачный интерес. Но мужчина вдруг остановился, покрутил головой из стороны в сторону, а потом задрал ее и посмотрел на башню. Я даже от окна отскочила на мгновение, но быстро сообразила, что он не может меня в нем увидеть. А когда снова выглянула на улицу, незнакомца уже и след простыл. Вот уж действительно призрак…

По понятным причинам мужчина заинтриговал меня еще сильнее. Подумалось, что оба раза я видела его в отсутствие солнца: поздно вечером, после колокола, и в пасмурную погоду. Может быть, он вампир? С этого мира станется. Но