– Прошу прощения, мисс, но, боюсь, вы очень ошибаетесь. – Он замолчал, как будто его внезапно осенила приводящая в смущение мысль. – Вы всех вновь нанятых подозреваете в том, что они хотят сделать вам предложение?

София бросила на него сердитый взгляд.

– Вы не нанятый.

– Вы меня увольняете?

– Не говорите глупостей!

– Ага, – произнес он с понимающей улыбкой. – Значит, это вы делаете мне предложение. Должен признаться, для меня это неожиданный поворот событий. Вас привлекла моя невероятная красота или отсутствие особого запаха?

– Вы сумасшедший!

Он нахмурил брови.

– В последний раз, когда я проверялся, меня не признали сумасшедшим. Но если вы желаете, я снова обследуюсь и получу у врача справку о том, что душевно здоров. Я прекрасно понимаю, что вы не хотите сочетаться браком с безумцем.

София вскочила, чувствуя потребность выйти из этого унизительного положения. Но несмотря на свой немалый рост, она все равно была на полголовы ниже этого человека.

– Вы умышленно меня дразните, и я этого не потерплю.

Он слегка поклонился и с наигранной покорностью попятился назад.

– Приношу свои глубочайшие извинения, миледи. У меня и в мыслях не было оскорбить вас.

София крепко стиснула зубы, недоумевая, как так получилось, что она упустила контроль не только над ситуацией, но и над своими эмоциями. Она метнула на него гневный взгляд.

– Зачем вы это делаете?

Он немного помолчал. Затем, не пошевелив ни единым мускулом, вдруг преобразился. Исчез тот притворно услужливы дворецкий, в подлинность которого она так и не поверила. Перед ней снова стоял майор, каким она его помнила: высоки и властный, даже несмотря на ливрею слуги.

– Хотел увидеть вас, – только и сказал он.

Она вздохнула. Наконец-то они дошли до сути дела.

– Это не самый лучший способ.

Майор поднял бровь.

– Но вы отвергали мои визиты.

– А вы ни разу не пришли.

– Вы велели говорить, что вас нет дома для меня и моих подарков. Вы прятались, и это было единственной возможностью встретиться с вами.

– Это неправда!

Тем не менее София ощутила, что ее лицо стало пунцовым.

– Конечно, миледи.

Хотя его голос оставался почтительным, в нем безошибочно улавливалось сомнение.

София вновь плюхнулась на свой стул, молча уступая ему в этой битве, но не во всей войне в целом. Этого никогда не будет.

– Ну ладно, – согласилась она наконец. – Возможно, я была слишком, э-э, упряма в своих поступках. Но я хотела лишь четко выразить свои желания. – Подняв взгляд, она твердо посмотрела ему в глаза. – Теперь, когда вы со мной встретились, разве вы не видите, что я не изменю своего решения?

Скрестив руки на груди, он устремил на нее свой взор сверху вниз, но не снисходительно, а так, словно рассматривал особо трудную задачу.

– Вы сказали, что не выйдете замуж, потому что не намерены становиться рабыней.

– Верно.

– Я хотел показать вам, что могу быть гибким. Я могу служить. Более того, каждый день своей жизни я отдал служению. Я служил Англии и Короне.

София грубо фыркнула.

– Ничего из этого фарса не получится, майор. Взгляните на себя. – Она взмахнула рукой, указывая на его величественную фигуру. – Даже будучи дворецким, вы не можете удержаться от попыток контролировать ситуацию. Не пройдет и часа после нашего бракосочетания, а вы уже начнете командовать. А потом я буду всю оставшуюся жизнь выполнять ваши распоряжения, подчиняясь любым решениям, которые вам будет угодно принять.

– Я не стану превращать вас в рабыню! – пылко возразил он.

– Тогда, значит, в подчиненную. Возможно, в лейтенанта или… в рядового!

– Вы будете моей женой!

Но, уже говоря это, он уперся руками в бока и с сердитым видом сделал шаг вперед. У нее не было сомнений в том, что именно так он и выглядит, когда муштрует какого-нибудь несчастного новобранца. Ему в лицо вдруг бросилась кровь, он четко понял, какую допустил ошибку.

Опустив руки, он вновь принял позу, которую ему предписывала роль дворецкого. Разумеется, она, которая секунду назад видела его властным командиром, понимала, что его услужливость – не более чем игра, личина, которую он натянул для своей нелепой кампании по завоеванию ее руки.

– Вы не сможете долго изображать покорность, – спокойно заметила она. – Не пройдет и дня, как это доведет вас до бешенства.

Он лишь приподнял бровь, выражая этим вызов.

– Вы не так хорошо меня знаете, как вам кажется, леди София.

На его вызов она ответила тем же.

– Я знаю, что не изменю своего решения, независимо от того, сколько пирожных к чаю вы мне подадите.

Улыбка на его лице расцветала медленно и, появившись, приятно взволновала ее своей таинственностью. Это была сугубо мужская улыбка, полная гордости и спокойной дерзости. Он взволновала ее до кончиков пальцев. Но вместе с тем сделала е крайне осторожной.

– О чем вы думаете? – спросила она.

С абсолютно невинным выражением лица он вскинул брови.

– Лишь о том, что мне придется подавать вам не только пирожные к чаю.

Спустя четыре часа майор Вайклифф уже не имел сил подавать хоть что-нибудь. Нога болела, спина одеревенела, голова раскалывалась. Но больше всего болели руки и запястья после того, как он натирал столовое серебро, потемневшее до такой степени, что на его серой поверхности почти ничего не отражалось. Да что там, его большие пальцы просто не гнулись.

– Да, вот это зрелище, – отвлек его скрипучим голос денщика. – Заслуженный гусарский майор, скрючившись, как хромая лошадь, начищает серебро старой девы. Да от этого впору повеситься.

Простонав, Энтони развернулся на высоком табурете, на котором он сидел в тесной каморке дворецкого.

– Прекрати, Керби. Бывали мы в ситуациях и похуже этой.

– Конечно, – отозвался коротышка, серьезно кивнув. – Но такой вони еще не было ни разу.

Энтони ничего не оставалось, как согласиться. Средство для полировки, которое ему посоветовала горничная, своим едким запахом наполнило крохотное помещение.

– Ты пришел сюда отговаривать меня? – спросил он, с радостью откладывая в сторону потемневшую чайную ложку.

– Да, пришел проверить, не образумились ли вы. Мы можем быть в Лондоне уже завтра в полдень.

Энтони подумал о своих скромных, наполненных приятными запахами апартаментах в Лондоне и вздохнул.