Косте с опытом без году неделя… Это в голове не укладывалось.

— Ты же видишь, — продолжал Петр, — там интересного-то ничего не осталось. Сплошная рутина и сбор отчетов, а парень пусть тренируется, опыта набирается.

— Ладно, — через силу кивнула Анфиса, — я… пойду?

— Нет, подожди, есть еще кое-что.

Анфиса очень знакомо для них обоих выпрямилась и приготовилась слушать поручение.

— Фирма оплатит твое обучение, если все же надумаешь, так что, пожалуйста, займись поиском программ. К концу недели покажешь мне список, вместе обсудим. Считай это приоритетом.

— Как скажете, Петр.

Трюк с обучением не мог отвлечь Анфису от главного. Мир уже успел качнуться, и неизвестно, сможет ли он вернуться в исходное положение.

***

Светка подозрительно молчала. Меня это и радовало, и пугало. Радовало, потому что я вообще не горел желанием с ней общаться, пугало, потому что было неизвестно, какие еще планы она там строит.

Перед Анфисой я старался никак себя не выдавать и, кажется, у меня получалось.

Ключ в замке повернулся, это Анфиса вернулась домой. Я вышел ее встречать и сразу понял, что там случилось нечто.

— Ты в порядке? — осторожно уточнил я.

— Да… я просто…

Она опустилась на пуф, стоявший здесь же и… заплакала. Такого я не ожидал! Это был первый раз, когда я видел ее в слезах!

— Рыжик! — испугался я. — Что с тобой?

Я стоял дурак дураком и не знал, что делать. Я даже не сразу сообразил подойти к ней.

— Прости! — всхлипнула она. — Это ничего страшного.

— Так! — я, наконец, пришел в себя. — Давай-ка ты сейчас разденешься. Я сделаю чай, и ты мне все расскажешь.

— Хорошо, — кивнула она, вытирая слезы.

Уже заваривая чай, я понял, что должен был для начала обнять ее. Да, Земцов, ты превзошел самого себя! Правильно отец меня называет: оболтус.

— Прости, малыш, — Анфиса зашла в кухню, одетая в свое домашнее платье.

— Рассказывай, что случилось, — я поставил перед ней ее любимую чашку, — что-то на работе?

И она рассказала. Про «проект с регионами», про Костю этого и виновато отводящего взгляд Петра, но, когда она дошла до идеи с учебой, я вообще перестал понимать, что у них там происходит. Логика Петра от меня ускользнула.

Я знал про этого парнишку, который теперь делил приемную с Анфисой, знал, что там наметилось какое-то соперничество, но даже не догадывался, насколько все серьезно. Анфиса в очередной раз открылась мне с неожиданной стороны.

— Ну, и очень тебе нужны эти отчеты, — фыркнул я, — пусть он хоть закопается в них.

— Это другое, Леш, — вздохнула она, — он за несколько месяцев меня обошел. Во всем.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, — вполне искренне сказал я, — как он может тебя обойти? Ты лучше всех, а твой Петр тебя очень ценит.

Я с досадой подумал, что Димка бы точно нашел, что сказать, подобрал бы нужные слова и все такое. Я же терялся.

— Ценит? — переспросила Анфиса. — Вот уж не думаю. Я для него отработана.

— Эй, так отработана, что он тебя почти силой гонит учиться?

— Думаешь, если я два года проведу за партой, он снова начнет меня замечать? — горько усмехнулась Анфиса, — нет, он меня просто ссылает. Избавляется, но пытается сделать это красиво.

Я хотел что-то сказать или возразить, но мне на телефон пришло сообщение. Я аж похолодел. Это была Светка. На мое счастье Анфиса встала сделать себе еще чаю. Я быстро проверил входящие, но лучше бы я этого не делал. Светка для чего-то прислала свое фото, где ее беременность была особенно очевидна.

Я быстро убрал телефон. Анфиса даже могла не заметить, что я его доставал.

— Рыжик, я в этом не знаток, — сказал я тоном знатока, — но говорят людям свойственно вырастать из своих мест. Может, у тебя как раз настал такой случай?

В глубине души я сильно опасался, что Анфиса решит уйти из компании, и тогда я потеряю возможность приглядывать за ней. В конце концов, то, что она любительница флиртовать, я уже понял. Здесь я хотя бы знал все опасные объекты.

Оставался только один человек, с которым можно было все это обсудить. Илья.

Анфиса легла спать пораньше, я решил воспользоваться этим и позвонил отцу. А зачем откладывать в долгий ящик?

— Только не говори, что ты по поводу проекта и этого, как его, Кости, — с ходу заявил мне Илья.

— А ты откуда знаешь? — удивился я.

— Все очень просто. Я знал о планах Петра и видел сегодня Анфису. А ты позвонил не в самом лучшем настроении.

— Ну, в общем, — замялся я, — это не только по поводу этого, а в принципе, в целом.

Я никогда и никому не оказывал протекцию, потому ощущал себя не в своей тарелке, но я же должен был разобраться, что там не так у Рыжика.

— Ладно, — сдался Илья, — я не влезал в детали, но Петр считает, что этот парень справится лучше.

— А почему он ее начал задвигать во всем остальном?

— Сам подумай: из-за тебя.

— Из-за меня?!

— Конечно. Он привык к одной расстановке сил, а тут появляешься ты, и что ему прикажешь с ней делать? Проще аккуратно освободить ей время для личной жизни. Он и так выкручивается, как может. Честно говоря, не хотел бы я оказаться на его месте.

Я прекрасно понял, к чему клонит Илья: он не собирается вмешиваться. Мол, Анфису не обижают и хватит с нас. Однако я тоже могу быть упорным.

— Я не прошу для нее преференций, — сказал я, — я хочу разобраться, что происходит. Хотя бы для себя. И я все еще пытаюсь понять, на чем строится их привязанность… — подумав, добавил я.

Илья помолчал, потом тяжело вздохнул и сказал.

— Надеюсь, я могу рассчитывать на твою адекватность.

— Обещаю, что можешь.

— Ладно. Послушай, Анфиса славная, старательная, и все ее обожают, но здесь и сейчас на большее она не тянет.

— Это в каком смысле? — обиделся я.

— В смысле способностей, Леша.

Я подошел к окну и уставился на пустую улицу. Ход мысли Ильи меня, мягко говоря, не устраивал.

— То есть она тупая, что ли?! — буркнул я.

— Да нет же, она умная и эрудированная. Никто в этом не сомневается. Но я не знаю, что можно ей предложить у нас, чтобы она справилась. Как бы это объяснить, она слишком… романтично ко всему этому относится. Ей самое оно было сидеть при Зимине, но тут произошла рокировка.

— Можешь сказать проще, ты боишься, что она все завалит, да?

— Не так грубо, — снова вздохнул Илья, — помнишь, я говорил, что она не