— Мама все еще в больнице?

— Ты собирал летние или зимние вещи? Много вещей или мало?

— Я ничего не собирал.

Чарли пытался задушить поднимавшуюся в горле панику.

— Мама сама собирала вещи? Куда вы ехали? Почему она взяла тебя из школы?

Сэм отступил.

— Не знаю.

Сын закрыл глаза, и Чарли услышал, как он тихо напевает. Как всегда, когда не желал отвечать. Сегодня он был еще одной наглухо закрытой дверью, отчего Чарли хотелось сунуть голову в петлю.

— Брось, Сэм. Ты все знаешь. Ты там был!

— Мне больно, па! — вскрикнул Сэм, и Чарли немедленно разжал руки и встал, содрогаясь всем телом. О Боже. Что он за человек, если так обращается с собственным ребенком? Что за отец?

— Сэм… прости… Сэм… — пробормотал он, но мальчик бросился в спальню и там заперся. И даже не открыл дверь на стук.

Никогда еще Чарли не испытывал к себе такой ненависти. Он стучал и стучал, но Сэм не реагировал.

— Пожалуйста, открой дверь, — умолял он. — Прости меня. Пожалуйста. Я больше не буду.

Он прождал минут десять и снова попытался открыть дверь. На этот раз она поддалась. Сэм снова спал, растянувшись на постели. Чарли поднял его и уложил под одеяло. Нагнулся и, поцеловав щечку сына, вернулся на кухню и поставил на огонь чайник. Но он не хотел ни кофе, ни чая. Не мог заставить себя прибраться в доме. Изнемогая от скорби, он позвонил родителям. И, услышав голос матери, заплакал.

— Милый…

Мать никогда раньше не называла его милым. И недолюбливала Эйприл, но, узнав обо всем, мгновенно принялась действовать, спокойно и деловито, как в своих садовых и книжных клубах.

— Мы сегодня же приедем. И поможем чем сумеем.

Чарли не знал, в чем выразится помощь. Чаще всего это означало деньги: оплата счетов, походы в рестораны, наем работников, словно он по-прежнему оставался мальчиком. Это всегда его раздражало, но сейчас он слишком измучен, чтобы испытывать что-то, кроме благодарности. Деньги не проблема, но помощь ему не помешает. И Сэму нужна забота людей, которые не расползаются по швам, как он сам.

Чарли подобрал осколки тарелок, подмел и вымыл пол. Когда дело дошло до одежды Эйприл, он не знал, как поступить. Не мог оставить ее на вешалках, поэтому все сложил в сумки и сунул в шкаф. Еще несколько часов, и в доме воцарился полный порядок, но Чарли даже не устал. Он домывал темную комнату, когда услышал шаги Сэма.

— Привет, па.

Сэм накрывал на стол, неуклюже складывая бумажные салфетки и кладя на них вилки. Все это время он не отрывал глаз от маленького телевизора на стойке, где плясала мультяшная рука в штанишках.

— Я накрываю стол, па, — сказал Сэм. Чарли увидел три тарелки, яркую миску для хлопьев, которую любила Эйприл, и тяжело опустился на стул.

— Тебе необязательно это делать, — тихо сказал он, пытаясь усадить сына.

— Это моя работа, — возразил Сэм. — Ты поешь со мной, па?

Сэм осторожно налил соевого молока в свои хлопья и выложил сверху ежевикой слово «привет». Потом взял ложку и стал лениво жевать.

— Сэм!

Чарли поставил на стол горшочек с медом. Сэм поднял глаза.

— Нам нужно поговорить. Скоро приедут бабушка с дедушкой. И другие люди тоже. Но сначала я хочу побыть с тобой.

Сэм кивнул и стал выбивать бессвязный ритм ложкой по миске.

— Угадай, что за песня?

— Нам нужно поговорить об аварии, — выдавил Чарли.

Медсестра в больнице просила дать мальчику время. Он в шоке.

— Прости, что кричал на тебя. Я был расстроен, — начал он.

Сэм продолжал барабанить ложкой, не глядя на Чарли.

— Я не хочу разговаривать. Что мы сегодня будем делать?

Чарли поднялся и встал на колени перед сыном, ощущая чистое, пахнущее молоком дыхание. Что-то колючее застряло в горле…

— Ты помнишь, что машины столкнулись? Ужасная авария. Тебе повезло выжить.

Сэм кивнул.

— А мамочка была ранена, — пробормотал он.

— Мама умерла, — вздохнул Чарли.

Сэм вывернулся из его рук и вонзил ложку в хлопья.

— И вовсе нет.

— Машины столкнулись…

— Я это знаю, — перебил Сэм, выпустив ложку. — Сам все видел.

Он встал и подошел к раковине, повернувшись спиной к Чарли. Тот смотрел на сына, пытаясь справиться со своей скорбью. Наконец подошел и осторожно повернул Сэма лицом к себе. Глаза мальчика были зажмурены, и Чарли попытался оторвать его ладони от ушей.

— Взгляни на меня.

Сэм открыл глаза.

— Я видел ее после аварии, — прошептал он.

— Сэм, ты не мог ее видеть. Просто не мог.

— Видел! Я был там, а ты — нет. И все знаю!

Сэм упрямо сжал губы в тонкую линию.

— Я больше не голоден. И не буду есть.

Чарли подождал, пока Сэм выйдет, выключил телевизор, рухнул на стул и закрыл лицо руками. Что будет с Сэмом, когда тот поймет, что мать мертва? Когда узнает, что такое скорбь? Разве так уж страшно, что Сэм упорно не хочет ничего знать? Что бы ни отдал Чарли, лишь бы оказаться на его месте!

Сотовый зазвонил, и Чарли непроизвольно потянулся к нему. Его мать. Друзья.

— Мистер Нэш, — послышался раздраженный женский голос, — уже почти десять.

Он прижал к уху холодный пластик.

— Чарли, вы собирались приехать или нет?

Окончательно растерявшись, он взглянул на календарь, висевший на двери. На большой фотографии был изображен мяукающий котенок. О Господи, ведь сегодня понедельник! Работа и школа и повседневная жизнь, и он собирался отремонтировать и обставить кухню Ливерсонов. Дубовые шкафы, яркие изразцы. Появилась ли уже его команда? Эд никогда не беседует с клиентами на личные темы. А Чарли не предупредил Эда, что не приедет.

— Моя жена… — начал он и осекся. Как это сказать? — Несчастный случай, — выдавил он наконец.

На том конце повисло такое всеобъемлющее молчание, что он уже подумал, не повесила ли женщина трубку. Но потом услышал ее дыхание.

— Боже, — обронила она.

— Бригада уже там? — спросил он. Очевидно, она протянула трубку Эду.

— Я не знаю, с чего начать, — пробормотал тот.

— Прошпаклюйте стены. Шпатлевку уже должны завезти.

Он взглянул на блокнот, висевший рядом с телефоном, перелистал страницы и увидел почерк Эйприл: «Библиотека. Обувной магазин».

— Пожалуйста, сделай все возможное! — выпалил он, не в силах сосредоточиться, и не зная, что делать с блокнотом, положил его в ящик кухонного стола.