Экономя на еде, но зато прилично одевшись, Дунканы потратили уйму денег на рояль, который взяли напрокат, и только после этого отважились приобрести складные кровати, так как начиналась осень.

В целях экономии Дора и ее семейство по-прежнему днем ели консервы с хлебом, а утром старались завтракать в столовой, где к кофе с молоком полагалась бесплатная булочка. Тем не менее все свободное время они тратили на посещение бесплатных лекций в библиотеках, часто бывали в Британском музее, где Раймонд срисовывал статуи и изображение на вазах – эти рисунки послужили впоследствии канвой для будущих танцев его сестры. Так что Раймонд мог с честью сказать о себе, что тоже работает, как может, делая все, что только от него зависит, для карьеры Айседоры и благоустройства семейства в Лондоне.

Таким образом прошел целый год, к августу ателье в Чельси сменилось меблированным ателье в Кенсингтоне, более просторным, с уже стоящим в углу роялем. А в сентябре Елизавета запросилась отпустить ее обратно в Нью-Йорк. Оказалось, что все это время она состояла в переписке с родителями своих учеников, и вот теперь ей выслали сумму, которой хватило бы для переезда одного человека обратно в Америку. Это было печально, но, с другой стороны, преподавая, Елизавета чувствовала себя нужной, здесь же максимум, что она могла делать, – это читать стихи на концертах своей сестры.

Было решено, что когда Айседора наконец сделается знаменитой, Елизавета снова примкнет к семейному бизнесу, пока же она обещала отсылать часть заработанных в школе денег в Лондон. В дорогу ей купили теплое пальто и посадили в поезд.

Елизавета уехала очень вовремя, оказалось, что в Лондоне тоже есть свой сезон, который внезапно закончился в конце июля, так что с каждым днем выступления сделались все более и более редкими. На смену беззаботной летней жизни в Лондон пришли его подлинные хозяева – туманы. Семья Дункан приметила дешевую столовую, расположенную недалеко от своего ателье, где в любое время дня подавали жидкие супы, не дающие сытости и, скорее всего, малополезные, но это была самая дешевая еда, и Дунканы наедались ими под завязку. После чего, забыв про библиотеки и музеи, отправлялись к себе домой в тепло и относительный уют. Раймонд смастерил из картона доску для шашек, вот они и играли день-деньской самодельными фигурками, а то и просто валяясь в постелях не в силах встать и добраться до столовой. Когда хандра окончательно завладела семейством, пришло долгожданное письмо от Елизаветы с денежным переводом.

Они переехали в маленький меблированный домик в сквере Кенсингтон, где и встретили долгожданную весну. А вместе с весной в жизнь семьи Дункан вошла, нет, судя по напору и энергии, пожалуй, ворвалась новая знакомая – черноволосая и белокожая, точно статуя из музея, очаровательная Патрик Кампбель11. Дама прекрасно пела и знала множество старинных английских баллад, сведя знакомство с Дунканами, она рекомендовала их известнейшей покровительнице искусств госпоже Джордж Виндгэм.

И еще одна новость из приятных, неожиданно для себя Айседора познакомилась с творчеством немецкого естествоиспытателя и философа Эрнста Гекеля12, разумеется, она читала в английском переводе. На страницах книг Геккеля рассказывалось о различных явлениях Вселенной, причем так просто, ясно и доказательно, что Айседора тотчас сделалась его ярой поклонницей. Геккель был продолжателем теорий Чарльза Дарвина, которые поддерживала Дункан, кроме того, он первый ввел термин «экология». Очарованная Айседора тотчас написала автору в Германию, «благодаря его за удовольствие, полученное при чтении его книги».

В то время Айседора переживала очередную душевную травму, так как внезапно стало известно о смерти Ивана Мироского. Сначала пришло письмо из Чикаго от общих друзей с сообщением о том, что во время испанской войны Иван сделался волонтером. Во втором послании с прискорбием сообщалось, что Мироский умер в армейском госпитале во Флориде, причина смерти – брюшной тиф. Не веря написанному, Айседора направилась в Институт Купера, где, роясь в старых газетах, действительно обнаружила его фамилию в списке погибших.

Несмотря на то что Мироский обманул ее, утаив, что женат, Айседора продолжала любить его на расстоянии. Да, конечно же, она дала слово матери, что они больше не встретятся, но не встречаться и знать, что он жив и здоров, – одно дело, а понимать, что встреча не состоится, потому что он умер, – совсем другое.

В письме был лондонский адрес жены, нет, теперь уже вдовы Ивана Мироского, и Айседора решилась нанести ей визит. Ехать надо было в местечко Гаммерсмит, так что Дункан пришлось брать извозчика.

Вдова жила и работала при школе для девочек, над воротами которой красовалась надпись «Звездный домик». Очень маленькая, худенькая и бледная, с полностью седыми волосами и огромными голубыми кукольными глазками, Мироская встретила Айседору в убогой гостиной, в которой, казалось бы, лет тридцать уже не делали ремонта. Оказалось, что вначале они планировали поехать в Новый Свет вместе, любящие муж и жена, держащиеся за руку, как в день, когда они выходили из церкви.

Не удалось собрать денег на два билета, в результате Иван поехал один, поклявшись сразу же, как устроится, прислать денег на билет. Он так ничего и не прислал, только письма с заверениями любви и верности. В ожидании почтальона, занятая уроками в школе, супруга ждала, что, быть может, муж сумеет вернуться к ней, но вместо него пришла старость. Ее комната была заполнена портретами молодого Ивана, долгие годы она говорила здесь с его фотографиями, пытаясь представить, каким он стал. И вот его не стало, и ждать больше, увы, нечего.

Вернувшись от Мироской, Айседора долго плакала на крыльце своего дома, думая, что домашние ее не слышат. Но все проходит, слезы закончились. В конце концов, с Иваном они расстались давным-давно, так что если бы не письмо, возможно, она так и не узнала бы о его кончине. Иван был в прошлом, здесь же, в салоне госпожи Виндгэм, Айседора познакомилась с красивым пятидесятилетнем мужчиной Чарльзом Галлэ13. После выступления он подошел к ней и предложил прогуляться. Чарльз оказался очаровательным собеседником, кроме того, он знал многих представителей школы прерафаэлитов лично, с некоторыми из которых его связывала старинная дружба. Вообще, в доме госпожи Виндгэм собирались актеры и музыканты, художники и писатели, так что Айседора наконец-то получила то, о чем мечтала еще в Америке, – духовное общение.

Чарльз снимал ателье, в которое пригласил Айседору выпить чая. Девушка рассматривала рисунки, которые ее новый знакомый сделал во время ее выступления в салоне, рисунки Айседоре очень нравились. Потом он подвел ее к застекленному шкафу, где висела туника самой Мэри Андресон14, в которой она играла свою Виржилию в «Кориолане». Должно быть, после выступления он сам и снял с нее эту тунику, дабы хранить все эти годы. Во всяком случае, с Мэри Андрерсон Чарльз был коротко знаком и в прежние годы часто рисовал ее обнаженной.

Узнав в нескольких работах Мэри, Айседора тоже вдохновилась позировать, Чарльз извлек из-под стекла драгоценную тунику, протянув ее девушке как величайшую драгоценность.