Сговорились они с Антоном, что ли? А может, и сговорились.

– Как знаешь, – поджала губы мать. – Я тебе добра хочу. Платишь там коммунальные, а могла бы здесь жить, всё меньше расходов, и комната твоя свободна…

– Я тоже – существо свободное. К тому же у меня кошка, а ты животных не любишь.

– А за что их любить? Шерсть, запах, шум. Кошку, впрочем, можно кому-то пристроить.

– Давай свернем эту тему. Я вообще-то приехала тебя порадовать, что у нас будут деньги.

– А я, неблагодарная, не радуюсь, – иронически произнесла Лия Николаевна. – Ну прости. Хотела уберечь тебя от Райковского, но если ты шишки хочешь набить… Поручишься, что он не хочет тебе отомстить за ту давнюю историю? Пообещает деньги, а потом обманет?

– Не обманет. Мы с ним договор подписали.

– Ах вот как! Уже подписали!

– Да и за что ему мне-то мстить? Я в той истории вообще ни при чем, даже подробностей не знаю.

– Да. А десять лет назад он так не считал.

Мама попала в точку, однако Марьяна уперлась. Она чуяла, что права. И даже знала, почему.

Может, Иван бы и хотел что-то такое сделать, если бы приехал один. Но он попросил Марьяну присматривать за Евой. Вряд ли бы он затеял сложную комбинацию с целью отомстить старой знакомой, вовлекая в это обожаемую дочь. Совершенно точно – нет.

– Давай закроем тему, – предложила Марьяна и взяла с тарелки бублик. – Я пойду на четыре месяца работать к Ивану, помашу ему рукой, когда он улетит обратно в Америку, а у нас с тобой будут деньги.

– Хорошо, – нехотя согласилась мама. – И, кстати, о деньгах. Я хотела с тобой поговорить…

С этой фразы обычно начинались довольно крупные траты.

– Сапоги купим на выходных.

– Речь не о сапогах. Арина пробила путевку в санаторий в Белоруссии. Там как раз занимаются такими случаями, и препараты у них есть хорошие. И СПА… В общем, Арина говорит, что если за полцены, то она уговорит знакомых, мне выпишут направление. И она сможет со мной поехать, чтобы присмотреть.

– Сколько это стоит?

– Около семидесяти тысяч. На одного. Арина платит из своих, но я бы ей тысяч десять дала, ведь она так помогает…

Марьяна помолчала.

– Мам, – осторожно сказала она наконец, – это реально большие деньги. И на тетю Арину у нас точно не хватит.

– Конечно. А ведь она всё время тут, поддерживает меня. Ездит со мной повсюду, пока ты работаешь. Сегодня тоже придет, когда с дежурства приедет. И она добывает лекарства по сниженной цене, иначе бы мы переплачивали. – Мама указала на полочку, где стояли баночки со сложными названиями. – И эти путевки – ты думаешь, их так легко достать раз в полгода? Арина и врачи говорят, что благодаря этим поездкам я до сих пор чувствую себя нормально. Если от них отказываться, да еще осенью, когда все болеют гриппом и хватают вирусы…

Марьяна молчала. Она понимала, что мама права, от санаториев действительно есть польза – каждый раз мама возвращалась оттуда посвежевшей, отдохнувшей и около месяца вообще не жаловалась на самочувствие. Но семьдесят тысяч, и еще тетя Арина… Ох.

– Вот теперь я точно уверена, что мне надо работать у Ивана. Тогда можно и санаторий оплатить.

– Если ты твердо намерена ему поддаться, хорошо. Тогда сделай это с пользой. Ты говоришь, у него много денег?

Марьяна пожала плечами.

– Ну, судя по всему, да. У него тут хорошая съемная квартира, дом в Америке, и он меня нанял… Деньги есть.

– Займи у него, – предложила мама. – Тебе он даст без процентов. Тогда можно не в Белоруссию поехать, а в Германию. Ты же знаешь, там есть разные клиники, которые…

– Мама, я ни у кого занимать не стану. Немецкие клиники – это очень, очень, очень дорого. Мы потом в жизни с долгами не расплатимся.

– Квартиры бы хватило.

Настроение у Марьяны испортилось окончательно, и мама это почувствовала. Стоило дочери открыть рот, как Лия Николаевна произнесла:

– Ладно-ладно. Я не буду настаивать. Немецкое лечение действительно слишком дорогое для такой пенсионерки, как я. Обойдемся Белоруссией. Да?

– Да, – вздохнула Марьяна. Мама просветлела лицом.

– Прекрасно! Когда ты сможешь привезти деньги? Путевку надо оплатить на этой неделе.

Иногда Марьяна задумывалась и не могла понять: сколько в ее любви к матери именно любви, а сколько – чувства вины и ответственности, которое не избыть ничем?..

Родителей не выбирают. Марьяне повезло родиться не в семье алкоголиков, коих на просторах российских пруд пруди, и не у сектантов, и не у нищих, едва сводивших концы с концами… Мама долгие годы была певицей, обладательницей тончайшего сопрано, ездившей с гастролями в составе ансамбля по всему Советскому Союзу. В ансамбле она была одной из ведущих солисток, ее показывали по телевизору, а однажды сам президент (Марьяна не помнила, какой именно) удостоил ее похвалы.

С Михаилом Ковалевым Лия познакомилась в Москве, решила, что он ей подходит, и вышла за него замуж через два месяца знакомства. Он и вправду ей подходил – начальник цеха на заводе, обладатель собственной квартиры, которую можно было, в крайнем случае, продать и жить припеваючи. У Лии тоже была своя жилплощадь, полученная от государства в результате долгих и нудных интриг. Но результат того стоил. Девочка из коммуналки хорошо устроилась в жизни.

Михаил Лию очень любил и настаивал на детях. Она согласилась, поставив условие, что придется нанимать няню на время гастролей. Деньги в доме водились, поэтому на няню Михаил согласился легко. И Лия родила Марьяну.

А потом всё пошло не так. Нет, девочка родилась здоровая, крепенькая, и молоко у Лии было, только вот голос начал портиться. В нежном сопрано появилась хрипотца, и не приятная, завораживающая, а надломанная, сухая, словно треск ломающейся ветки. Перепуганная Лия кинулась по врачам, те развели руками – а что вы хотите? Рожали поздно, в тридцать пять, гормональный фон изменился. Голос уже не вернется.

Лия не верила. Она обошла множество врачей, от именитых светил до откровенных шарлатанов, потратила кучу денег, но голос исчез окончательно. Нет, петь мама по-прежнему могла, однако ясности, красоты и летучести больше не было. Руководитель ансамбля некоторое время слушал это безобразие, а потом вежливо посоветовал уступить дорогу молодым. Лия была гордой: в ансамбле не осталась, ушла, хотя ее никто не гнал. Но она-то планировала славу, она уверенно двигалась к званию народной артистки! А тут такая подлость, устроенная собственной дочерью.

Марьяна всегда знала, кто виноват в том, что мама больше не поет. Если бы не она, Марьяна, Лия бы достигла оглушительных успехов, а так… Поэтому теперь до конца жизни дочь обязана матери помогать. И отцу, хотя его вина тоже имелась: именно он практически заставил Лию рожать. Ей самой дети не требовались.