Так и Ляля. Все она силилась понять, есть ли предел лжи в их отношениях? И соврал ли ей муж с этой ампулой или просто она на него не подействовала?

Какая, собственно, разница? Важен же результат, в конце концов!

Но не забудем о диагнозе: все члены семьи, созданной когда-то Артемом, страдали созависимостью и многое виделось им в весьма искаженном свете.

В итоге Ляля все-таки своего добилась и узнала правду.

Не было никакой торпеды. Дав слово жене «зашиться», Артем у себя в отделении исполнил его практически буквально. Его коллега наложил ему швы. Без всякой торпеды. А зачем она? Зашился, как обещал. И все дела.

Да гнать бы его уже в три шеи после такого вранья!

Но о какой силе воли, о каком принятии решения может идти речь?

Ляля только что родила. Пятеро детей мал мала меньше. От восьми до нуля.

И – что? Одиночество?

Ляля, ослабшая, как никогда прежде, за время последней беременности, понимала, что одна не потянет. Не вытянет она всех пятерых, и все тут.

Но она ошибалась. Ведь четверка старших давно находилась на самообеспечении: сестры заботились о братьях, все у них было под жестким строжайшим контролем. Мать не знала, что каждый вечер Рыся и Денька требуют от младших повторения главного обещания всей жизни: «Что я сделаю, если мне предложат выпить алкогольный напиток?»

– Откажусь!

А если станут смеяться и говорить, что я слабак?

– Откажусь! И отвечу, что посмотрю на них, когда они выпьют. Там и решим, кто из нас слабак.

Ответ на любое предложение алкоголя, в любой праздник – отказ!

Младшие обещали с готовностью. Еще бы! Пример стоял у всех перед глазами.

Но самой матери казалось, что контролирует все она. И это изнуряло ее вконец.

Они с Артемом снова воссоединились. Только на этот раз Ляля простить своего мужа уже не смогла. Перестала уважать.

Нуждалась в нем – да. Как в подпорке нуждаются. И только.

Едва младенец Пик чуть обжился дома, через месяц после рождения, Ляля решила, что откладывать крещение некуда. Она тянулась к храму, как к родине в разлуке тянутся – неодолимо. Там, в храме, она чувствовала силу и уверенность, оставлявшие ее в повседневной жизни.

Денька попросился креститься с ними. Его родители не возражали. Хуже не станет, пусть. Даже сказали, что сами мечтают. Однако для начала отправили креститься сына.

Рыся на всю жизнь запомнила, как батюшка ласково сказал ей после таинства:

– Живи по вере Христовой. Помогай мамочке. Ты ее опора.

– Я всегда помогаю, – радостно и с чистым сердцем откликнулась девочка.

– Вот и хорошо. Вот и радость у нас сегодня: сколько Христовых воинов прибыло. А то что ж! Такие хорошие деточки – и некрещеные!

Слова батюшки «воины Христовы» поразили воображение мальчишек, в первую очередь Дениса. Он словно что-то понял про себя самое главное, для чего на свет появился. Он – защитник и опора слабых. Он не из тех, кто сдается и отступает.

Есть такие особенные слова в жизни каждого. Их много не должно быть. Они впечатываются в самое сердце. И с этой печатью человек живет. Хорошо, когда слова эти действительно светлые. У некоторых бывает иначе.

Вскоре после крещения Рыся читала в кладовке книжку рассказов Андрея Платонова, подаренную мамой. Они теперь вечерами, независимо от состояния отца, удобно устраивались в своем убежище – читали вслух, играли.

Платонова Рыся уже знала по рассказу «Корова», который заставлял ее плакать, чувствуя безвыходную боль, о всем живом.

Она начала:

«Семилетний ребенок весь долгий летний день своей жизни был занят работой: он заботился о двух братьях, еще более маленьких, чем он. Самую же меньшую сестру пока еще нянчила сама мать, и старший семилетний сын до некоторого времени как бы отдыхал от нее. Но он знал, что скоро и сестра будет отдана в его хозяйство, потому что у матери опять подымался живот, хотя она и говорила сыну, что это от еды…»[4]

Сердце защемило тоской. Маленькие слушатели затаились. Все чувствовали, что рассказ – о них. Мальчик Семен – это была она, Рыся, со всеми ее трудами и претерпеваниями.

Рассказ шел о жизни, о горе, о силе маленького ребенка. И старое время, обозначенное автором в заглавии, – просто отвлекающий маневр. Рождение и смерть – это всегда. Пока живое на земле существует.

Страх за мать преследовал потом Рысю долгие годы. Внутренне она становилась сильной, непробиваемой именно благодаря этому страху, этому желанию помочь, поддержать, уберечь.

Маленький восьмилетний ребенок Рыся…

Маленький?

Ребенок?

Нет, это не о ней.

Как раз когда Рысе и Деньке шел девятый год, в их жизни появилась сказка. Она возникла практически из ничего, вернее, из обыденной жизненной неурядицы.

Дело в том, что с некоторых пор к Деньке стали лезть два старших парня, взрослых, из четвертого уже класса. Они сначала отняли у него небольшой, размером с теннисный, мячик, подаренный в добрую минуту отцом. Мячик нужно было все время мять пальцами. Это такая тренировка. И если долго мять, должны были вырасти очень крепкие кулаки. Денька старался, мял. Кулаки росли медленно, но терпения ему хватило бы на годы. Беда мячика заключалась в его яркости. Вот он и приглянулся разбойникам. Подскочили вдвоем, выхватили, убежали.

Денька жаловаться не стал. Пообещал, что вырастет и тогда уж… они крупно пожалеют о том мячике.

Однако эта безнаказанность была истолкована врагами с точностью до наоборот. Они решили, что нашли подходящую жертву, которую можно обирать теперь регулярно, по мере надобности.

Вот они вскорости и налетели, отняли заветные двадцать копеек, на которые можно было в школьной столовке купить две «калорийные» булки с чаем. И – мало того: велели теперь ежедневно платить им дань за то, что они его будто бы охраняют от других, еще более серьезных парней.

Заметьте: времена шли советские, а зачатки нового уже появились.

Вот откуда проросли потом крышеватели, рэкетиры и прочие силовики.

Два случая – это уже система. Стало ясно: кровососы не отлепятся по своей воле. Надо думать и что-то предпринимать.

Утром, по дороге в школу Дениска приостановился у строящегося во дворе гаража. Он попросил Рысю переложить его сменную обувь к ней в мешок. А в свой мешок для сменки он положил тяжелый гладкий высококачественный красный кирпич. Получилось оружие убойной силы. Без малейшего преувеличения.

Помните историю про Давида и Голиафа?