Острое, почти непреодолимое желание познать вкус его поцелуя она прятала даже от самой себя, неужели Эндрю каким-то образом догадался?.. И собирается целовать ее средь бела дня на тротуаре перед собственным офисом, словно это в порядке вещей?

В душе Джейн нарастала паника. Неужели она чем-то — словом или взглядом — выдала себя? Как еще можно объяснить, что Эндрю столь уверенно ведет себя?

И все же, несмотря ни на что, Джейн готова была поклясться, что Эндрю Спейсер не из тех, кто допускает подобные вольности со своими служащими. Она испытывала одновременно разочарование и радость. Радость оттого, что он так быстро отреагировал на ее привлекательность, а разочарование — что ему не хватило выдержки ― или совести — держать себя в руках.

Пока в голове Джейн роились эти мысли, Эндрю убрал одну руку и спокойно проговорил:

— У вас на щеке грязь. Она, знаете ли, не вяжется с обликом деловой женщины. Советую посмотреться в зеркало, прежде чем возвращаться в свой кабинет.

Улыбнувшись доброй и немного рассеянной улыбкой, Эндрю отпустил ее. Джейн застыла, от растерянности лишившись дара речи. Она только и могла, что молча взирать на него.

Смятение еще долго не отпускало Джейн. Только много позже, уже сидя на заседании совета директоров, она сумела наконец прекратить самобичевание. Да, она чуть не выставила себя набитой дурой, но ведь все обошлось, она еще дешево отделалась. Пусть это послужит ей уроком на будущее.

Джейн нахмурилась и постаралась сосредоточиться на том, что происходит в кабинете. В совете директоров состояло не больше десяти-двенадцати человек, и большинство имен она знала из материалов, которые изучала перед собеседованием. Все собравшиеся пользовались репутацией умных и знающих бизнесменов, но под всевидящим оком Эндрю обращались с Джейн, как с равной. Заседание длилось почти до шести вечера. Когда в конце один из участников предложил всем вместе отправиться в ближайший ресторан, у Джейн упало сердце. Она чувствовала себя выжатой как лимон, кроме того босс следующим утром ждет ее отчета.

К счастью, Эндрю не поддержал предложение, объяснив, что у него назначена встреча. Не с той ли красавицей, которую я видела с ним в машине, мелькнула у Джейн мысль, но она приказала себе не думать об этом и сосредоточилась на работе.

Предвидя, что первые несколько дней в новой должности вымотают ее эмоционально и физически, Джейн заранее постаралась освободить этот вечер. Однако, казалось, сама судьба была против нее. Едва Джейн успела вернуться с работы, как позвонила мать. Когда Мелисса убедилась, что дочери нравится новая работа, часы показывали девять. Желудок настойчиво напоминал Джейн, что после ланча у нее маковой росинки во рту не было.

Наконец через полчаса она устроилась в своем любимом кресле, сбросив туфли и подобрав ноги под себя. Поставив рядом с собой чашку чая и тарелку с сандвичами, она углубилась в составление отчета. И тут, как назло, телефон снова зазвонил.

Тихо выругавшись, Джейн нехотя побрела к телефону. Оказалось, Филиппе захотелось обсудить последний уик-энд. Слушая, как она превозносит добродетели своего возлюбленного, Джейн почувствовала тревогу. Нужно объяснить Филиппе, как опасно слишком сильно привязываться к мужчине…

Джейн уже открыла рот, чтобы предостеречь подругу, как вдруг отчетливо вспомнила, что чувствовала сегодня днем, когда Эндрю всего лишь прикоснулся к ней. Кто она такая, чтобы давать советы? Сама того и гляди совершит самую ужасную глупость, какую только может совершить работающая женщина: влюбится в босса.

Влюбится… Джейн уже почти не слушала подругу. До чужих ли переживаний, когда в душе назревает разлад? Джейн привыкла считать, что обзавелась надежным панцирем и ей не грозят никакие эмоциональные потрясения, но в последнее время панцирь этот дал трещину и под ним все чаще и чаще проглядывала другая, более женственная и более уязвимая сторона ее натуры.

Наконец Филиппа стала прощаться, Джейн машинально что-то ответила и повесила трубку. Работать расхотелось. Беспокойно расхаживая по квартире, Джейн наткнулась на иллюстрированный журнал, который купила неделю назад, да так и не удосужилась открыть. Джейн взяла журнал и снова села в кресло.

В журнале ее заинтересовала статья о посвятивших себя карьере женщинах, которые, приближаясь к сорокалетнему рубежу, вдруг ощущали потребность познать радости материнства и заводили детей. Джейн пробежала глазами текст, но фотографии почему-то повергали ее в дрожь, и она боялась рассматривать их слишком внимательно. Почему? Может, опасалась, что мысли и чувства этих женщин передадутся ей? Что вслед за ними она — о, ужас! — поддастся примитивному зову природы?

Это исключено! Джейн отбросила журнал, досадуя, что затеяла рискованную игру с собственными чувствами и слабостями, более опасную, чем игра с огнем.

Благие намерения как следует отдохнуть и лечь спать пораньше пошли насмарку. Джейн легла поздно и, маясь бессонницей, снова стала думать об Эндрю. Она не могла не думать о нем, как страдающий кариесом не может забыть о зубной боли. Где он сейчас, с кем?..

Вспомнив его прикосновения, Джейн вздрогнула и тихо застонала, безуспешно пытаясь не представлять Эндрю в объятиях элегантной красотки. Это сумасшествие! Она только понапрасну себя мучает, не говоря уже о том, что никто не давал ей права даже мысленно вмешиваться в частную жизнь Эндрю Спейсера.

Новая работа оказалась нелегкой, требующей напряжения всех сил, но Джейн это только радовало. Внутренний голос нашептывал, что ей следует немедленно отказаться от места в «Спейсер компани», что дальнейшее нахождение в непосредственной близости от Эндрю опасно для душевного равновесия, но Джейн отказывалась внимать предостережениям рассудка.

Чтобы заглушить и этот навязчивый голос, и собственные чувства, она избрала единственно надежный, как ей казалось, способ: делала вид, что ни того, ни другого просто не существует.

Джейн освоилась довольно быстро, запомнила имена и лица, разобралась в иерархии «Спейсер компани», и вскоре ей уже не требовалось даже записывать имена клиентов. Эндрю наделил ее довольно широкими полномочиями, в том числе и по многим ответственным вопросам, что, конечно, было весьма лестно. Если бы не досадное обстоятельство, что Эндрю теперь воспринимался Джейн в первую очередь как мужчина и только потом как блистательный бизнесмен, она могла бы считать свою жизнь почти идеальной.

В среду Джейн встречалась с университетскими друзьями. Она решила воспользоваться случаем и рассказать им о новой работе. Как и следовало ожидать, друзья стали наперебой поздравлять ее с удачей. Все они были всерьез озабочены карьерой, и никому даже в голову не пришло спросить, как она относится к личности нового босса. Джейн бы радоваться, но она почувствовала себя обманщицей… будто внутреннее раздвоение каким-то незримым образом уже отделило ее от подруг — серьезных, целеустремленных молодых женщин.

Джейн чувствовала себя так, словно под влиянием разбушевавшихся гормонов предала идеалы, на которые чуть ли не молилась, и самое ужасное, что она ничего не могла с собой поделать. Днем ей еще худо-бедно удавалось держать себя в руках, но по ночам стали являться беспокойные, грешные сны, пробуждавшие чувства, которые не сразу исчезали даже при свете дня. Во сне вырывалась на свободу та часть ее натуры, которой Джейн предпочла бы не иметь вовсе.