Некоторое время араави еще осознавал суету вокруг. Чувствовал, что кто-то снимает с его ног обувь, моет прохладной водой стопы. Вынуждает пить нечто полезное и питательное, укладывает на опухшие веки влажную тряпицу. Потом серость утомления стала непроглядно-черной.

— А-а-а-а-а-а-а!

Звенящий вопль взорвал покой сна огненным шаром мгновенного пробуждения. Араави очнулся и успел проследить, как стихают все звуки в орииме. Мгновенное оцепенение сменилось суетой многочисленных хлопающих дверей, топотом ног, перекличкой голосов. Открыв глаза, Граат тихонько рассмеялся. То еще зрелище! Аоори, вернувшийся, как положено, на закате, сжал и держит руку Лооты: сирена в очередной раз подбиралась к вожделенной склянке. Почему несчастная полагает, что у араави вообще есть при себе сок ош? Сколько раз ей уже было сказано: нет и не будет сока. Не верит…

На шее у сирены висит Элиис и визжит во всю силу легких. Спасает сушеную акулу. Эраи улыбнулся. А ведь, странно подумать такое, приятно, когда тебя спасают. Не по долгу воина или из рвения последователя, а просто так, от всей своей сложной и непостижимой детской души.

— Кто из вас сирена? — спросил Граат, когда девочка смолкла. — Звон в ушах, тошнота прямо давит. Все признаки использования капли божьей… или молота?

— Не знаю, — хихикнула Элиис. — А ты не будешь ее наказывать и теперь, ведь так?

— Тебе-то что с того?

— Я решаю, дать ли обещание.

— О Сиирэл, великая и непостоянная, как само море, — воззвал к низкому потолку араави. — Я постиг истину. Сирины отличаются от обычных людей непомерностью своих запросов.

— Да или нет? — возмутилась Элиис, сползая на пол с шеи всхлипывающей сирены.

— Нет, и это означает, что я сам решаю, наказать ли моих людей. Только я. Лоота, я тебя наказываю. Иди, холодная вода, как обычно. Очнешься — жди меня в… А где, кстати?..

— Он в нижнем зале для гостей, — прогудел аоори, верно распознавший незавершенный вопрос о сыне Лооты. — Там никого из чужих поблизости. А если за ним пробовали следить, как раз туда подобраться неоткуда. Зато вам, энэи, от вашей комнаты брести будет совсем близко. И я распорядился, чтобы в верхнем зале накрыли для вас ужин.

— Наказал, вот ведь вреднючая сушеная акула, — почти не расстроилась Элиис. Она погладила дрожащую и всхлипывающую сирену по плечу: — Идем, я буду тебе сочувствовать. Подумаешь, вода. Хочешь, вдвоем станем мерзнуть? Не плачь.

Лоота плакала. Жалобно и тихо, сжавшись, закрыв лицо руками. Ее увели, бережно, но крепко удерживая за обе руки. Аоори прикрыл за спиной Элиис дверь и только после этого нагнулся и извлек из-под ложа араави длинный узкий нож. Усмехнулся, положил на столик.

— Опять взялась за свое, — сообщил он без особого удивления или злости.

— Проще всего было бы лишить голоса и отослать в дальний малый храм, — отозвался араави. — Но такое решение сломает ее окончательно. Станет никому не нужна… А ведь знает немало и служит по-своему верно. К тому же кого еще я могу просить о некоторых тонких и спорных услугах вроде дела с посланником ваура?.. Как мальчик?

— Я помню, энэи, свой недосмотр прошлого года, — тяжело вздохнул аоори и пояснил, наказывая себя каждым словом: — Восточный храм отравил мальчика, который пробрался к нам тайком и что-то желал рассказать, но не успел. Какой я аоори, если не уберег ребенка? Но я усердствую и на сей раз принимаю все меры: его охраняют лучшие люди. Лекарь у нас наилучший, так что выкупленный вами сирена жив, он очнулся, ему гораздо лучше. Будете с ним разговаривать теперь?

— Да.

Араави неспешно сел, потянулся, умылся. Охотно выпил травяной настой. Улыбнулся, отмечая, что отдохнул хорошо и полноценно. День сна! Такой безмерной роскоши он не позволял себе давно. Эраи встал, зевая и щупая стенку, побрел по узкому коридору, не пробуя казаться бодрым. Аоори беззвучно двигался следом. Лишь иногда постанывали самые слабые дощечки пола.

— Ориим был в один уровень, — припомнил араави.

— Этот — в два с лишком. — Страж за спиной усмехнулся. — Он почище, поприятнее, мы с полным почтением перенесли вас, в закрытых носилках. Здесь и для божественной нашлась комната прямо с окном на скотный двор. Ни единой мысли о побеге, она все время кормит Коора.

— Чем? — лениво полюбопытствовал араави, пряча в ладони зевок.

Он немедленно поплатился за неуместный вопрос, ведь перечисления хватило на всю длину коридора. И еще осталось — как раз чтобы устроиться за столом и дождаться, пока тощий парнишка-сирена дохромает до предложенного ему удобного кресла возле того же стола напротив араави.

— …и, само собой, лепешки с сырной начинкой, — закончил дотошный аоори. — Подавать ужин?

— Так сразу — ужин… Однако спал я долго. Конечно, подавай. Лепешки он съел все?

— Нет, мы боролись и парочку отстояли, — ответил достойный воин.

Сирена неуверенно сел и огляделся. Было видно: происходящее для него непонятно и непривычно.

— Ты трижды сбегал из замка, — заинтересованно припомнил араави то, что сообщили ему чужие слуги. — Ловок. Я изучал устройство таких крепостей и до сих пор сохранял весьма твердое убеждение, что оттуда не выбираются. Все обучение сирен, как мне известно, налажено на отдельном острове.

— Первый раз ушел вплавь, — безразлично отозвался сирена, глядя в пол. — Потом я спрятался в лодке, которая меня же искала. В третий раз дождался окончания переполоха и выбрался во внешний мир совсем незаметно. Я сам вернулся обратно, когда побродил по берегу, посетил три ближайших острова и выяснил все, что хотел узнать. Но моя готовность излагать условия и принимать разумные требования никого не устроила.

— Занятно. Что же ты хотел узнать за стенами замка? — продолжил любопытствовать араави, выбирая сырную лепешку. — Ты ешь, не завидуй. Я не уважаю тех, кто страдает завистливостью и скрывает свой аппетит.

— Сперва укажите мою казнь, — усмехнулся сирена, коротко глянул на араави и снова уставился в пол. — Может, мне пища уже без пользы.

— «Сперва»! — возмутился Граат. — Что за день! Все словно забыли, кто я, меня таскают с места на место, как груз, мне ставят условия, а теперь вот не просто просят — требуют! Я пока не знаю, за что тебя следовало бы казнить. Здесь не восточные острова, их порядки и их обиды меня не занимают. Учти пока вот что: ты обошелся храму запада в две тысячи граонов серебром. Изволь кушать и выздоравливать, ценный ребенок.

Сирена перестал изучать пол, заинтересованно прищурился, глядя на араави прямо и удивленно. Но уточнять ничего не стал, а осмотрел подносы, число которых все возрастало. Подвинул поближе крупную копченую рыбину, бобовые стручки, большую лепешку и надолго смолк, занятый ужином. Аоори принял кувшин из рук слуги, принюхался к содержимому, не нашел ничего опасного, наполнил кислым молоком две плошки и поставил возле сидящих за столом. Сам он замер у плеча араави, с умилением глядя на мальчика, жадно глотающего куски, готового лезть руками в каждое блюдо…