во весь дух, едва не угодила под копыта жеребца, исполнявшего на тропинке пляску святого Витта. Вскоре после этого она наткнулась на израненного мужчину, что лежал без сознания у самой кромки болота, которое проглотило немало хороших парней. Этим мужчиной у болота как раз и был принц. Конечно, она не могла оставить его там лежать в такую ужасную погоду и притащила его сюда, к себе домой. Поэтому он и сидит сейчас здесь и ест суп. Кстати, как суп-то, вкусный?

Принц был вынужден признать, что суп был сущее объеденье.

Буря бушевала в лесу семь дней и семь ночей. Что в продолжение всего этого времени происходило между принцем и девушкой, никто не знает, но на утро восьмого дня он распрощался, окрепший и в заштопанных портках, а на прощание подарил ей перстень. Это была изысканнейшая драгоценность – из белого золота, с двуглавым орлом, инкрустированным рубинами.

Через три месяца после того, как у нее останавливался будущий кайзер, девушка перестала появляться на рынке и объявилась лишь по прошествии шести месяцев. Люди подозревали, что она выносила ребенка и что родился у нее мальчик, которого она спрятала в лесной пещере. Но сколько народ ни отправлялся в экспедиции и походы на поиски ребенка, его так и не нашли, что подтверждало, насколько его мать хорошо знала лес. Ей, постоянно бродившей по самым глухим его закоулкам в поисках трав и ягод для мазей и эликсиров, не составило бы труда скрыть в темных дебрях младенца.

Говорили, что девушка прятала своего сына и наследника престола, потому что он должен дождаться времен, когда страна столкнется с великими бедами и лишениями и люди будут готовы принять его в качестве своего духовного и мирского вождя, который укажет им путь в грядущие столетия. А до тех пор, пока он не выступит из укрытия, защищенный своим происхождением, добродетелями и сокровищем, которое для него оставил отец и которое хранится с ним в пещере, он не будет стареть, и ему не прибавится ни дня свыше двадцати одного года.

Что же до девушки, его матери, то она старела, как и все другие, и превратилась под конец в эксцентричную старуху, что жила в одиночестве в самой чаще леса, не следовала ни божьим, ни человечьим законам и торговала на рынке своим товаром. В конце концов она померла, уткнувшись лицом в кашу, и не оставила ни единого намека на местонахождение пещеры, юноши или дивного сокровища. Когда обыскали ее жилище, то нашли лишь то, что обычно бывает в лачугах старых знахарок.

А принц стал кайзером. Насмешники прозвали его «девственный король» за то, что его имя никогда не упоминалось вкупе ни с одной женщиной, кроме той девушки, которая давным-давно одним осенним днем спасла его от печальной участи сгинуть в болоте. Он заделался большим энтузиастом художественной вышивки и разведения лебедей, растратил всю казну на разные искусства и рискованные предприятия и утонул молодым и вопиюще бездетным – как написали официальные летописцы. А правдивость этой короткой истории подтверждается таким фактом: при посмертном освидетельствовании его тела выяснилось, что приватный орган принца был позолоченным.

Тут следует добавить, что еще долгое время после этих событий дети, игравшие у самой кромки леса, слышали, как в подлеске, словно лис, шебуршился юноша, а девушки, которые отваживались зайти чуть подальше, чувствовали на себе взгляд молодого мужчины. И каждая из них мечтала, как однажды встретит на безлюдной лесной тропинке внебрачного кайзерова сына и что вспыхнет между ними любовь, и заживут они вместе, и будут жить долго и счастливо.

Но с тех пор прошло уже слишком много времени, лес давно утратил свое сказочное очарование, золотой лисицы никто не видел с тех пор, как умерла старуха, дети перестали бояться таинственного юношу, а девушки теперь отправляются на поиски женихов в большие и маленькие города. Что и я сделала, и нашла здесь моего Карла.

На этом сказке конец, а кто слушал – молодец.

* * *

– Спасибо…

Эта неожиданная реплика бедолаги так ошарашила Мари-Софи, что она чуть не свалилась со стула. Однако, когда она обернулась со словами «на здоровье», то увидела, что он снова взялся за старое: с закрытыми глазами откинулся на подушку. Он съел все, кроме сардельки.

– Ну все равно на здоровье!

Мари-Софи подумалось, что те двое зря просили ее следить за ним, словно кот за мышиной норкой. Никаких мелочей, чтоб их подмечать, в поведении бедолаги не было, он вообще никак себя не вел, был слишком слаб для этого. Он оживлялся, лишь когда она забывала о нем или притворялась, что не замечает его. Она почувствовала, что потихоньку начинает постигать свои неясные обязанности.

Дверь в комнату номер двадцать три опять открылась, и Мари-Софи встрепенулась: сколько можно? Она была по горло сыта этими бесконечными приходами-уходами. Какой смысл помещать сюда эти мощи, а затем лишать их отдыха, тишины и возможности снова принять человеческий облик?

– Ей-богу, покоя тут как в туалете на детском дне рождения!

Порывисто вскочив, она рванулась навстречу визитеру и сердито распахнула дверь пасторского тайника:

– Ну что там опять?

– Хехе, правильно сказала повариха: «девчонка что-то совсем нервная стала…» – забубнил вполголоса официант, уткнувшись носом в свою бабочку и сделав вид, что не заметил раздражения Мари-Софи. – Я пришел забрать поднос с посудой… Если мне будет позволено, хехе. Мы подумали, что негоже посылать сюда мальчишку, неопытный еще, сопливый…

Он прищурился, пытаясь разглядеть, что было за ее спиной в каморке. Демонстративно хмыкнув ему в лицо, девушка пошла за подносом, а официант продолжил беседу со своим конфидентом – бабочкой:

– Вот это, значит, и есть «Парадиз»? Хехе, давненько хотелось увидеть его своими глазами, хотя, конечно, в свое время мы были немало наслышаны…

– Можешь передать хозяину, что пациент поел и поблагодарил за еду!

Мари-Софи сунула поднос официанту в руки.

– Пациент? Ты сказала «пациент»? Он что, больной? Чем-то заразным?

– Нет, я называю его пациент, потому что это очень смешное словечко, оно рифмуется со словом «коффициент»!

И Мари-Софи захлопнула дверь перед самым носом у официанта».

8

«– Т ы справляешься со всем прекрасно, в этом нет никакого сомнения! – хозяин пожаловал к Мари-Софи, когда дело уже шло к ужину, и теперь нахваливал ее заслуги: – Я слышал, что он говорил с тобой, сказал спасибо и уж не знаю, что еще. Они будут довольны! О, они будут чертовски довольны, когда услышат это! Я абсолютно уверен, что ты, как говорится, тот человек