– Ты про Мартина?

– Ну не про тебя же.

– Хм… Я тебе не нравлюсь? – Посмотрев на меня, Тройка сразу же сменил игривый тон разговора. – Ну скажи, что ему не светит и тебе нравятся женщины. Или просто пошли его к такой-то матери.

– Послать я не могу. Как-то неудобно…

– И опасно, – вставил Тройка. – Ну тогда скажи, что он свободен и он тебе не нравится.

– А поможет? Тройка задумался.

– Змееныш… – про себя пробормотал он, а затем сказал вслух: – Вряд ли. Этот к тебе прилип надолго. Да и не стремись особо от него отделаться. Змееныш – это тебе не потаскуха какая-нибудь, это штука полезная.

Я уж было совсем собрался спросить Тройку, почему он называет Мартина змеенышем, но тут хлопнула дверь ванной и в кухню вошел сам Мартин. На нем были все те же джинсы и черная футболка. Он сел за стол, подхватил кубок, из которого я пил, с видом знатока понюхал его и допил остатки.

– «Утро», – утвердительно произнес он.

– Оно самое, – отозвался Тройка, тяжело вздохнув. – Ты омлет любишь с салом?

– С салом.

– О! – оживился Тройка и спросил меня: – Где ты такого нашел?

– В этом… Где мы были вчера?

– В «Змеиной куче», – ответил Мартин.

– Вот-вот…

– Кстати, Аякс, а ты чего там начал?

– В смысле бутылкой кинул?

– Угу…

– Я провокаторов не люблю. Этот парень киборгом был. У него модульная рука, полностью модульная, и кожа искусственная. Причем дешевая работа. Там ультрафиолетовая подсветка была на сцене, рука светилась. Ну почти как новогодняя елка. Видно это было только с моего места. Ну я и того… Сам знаешь, я киборгов не очень люблю. А модульная рука да кожа искусственная… И голосовые связки наверняка «Сони» клепала, глаза… Много чего. Однозначный киборг.

– Провокатор?

– Ну да. Провокатор, топтун, падла… Как хочешь называй. Он должен был беспорядки устроить, а затем устраниться. Ну или нечто в этом духе.

– Хм! – Тройка с сомнением посмотрел на меня. – Похоже, у него это получилось. Очень славные беспорядки, самые натуральные. Как нас охранка не повязала, не понимаю. Я, конечно, не знаю точно, но парня я там одного скорее всего пришиб.

– Очень даже может быть, – подал голос Мартин.

– Это не просто беспорядки в клубе. Тут больше… Это, знаешь, удочка с длинной леской. С далеким забросом. Кстати, что это за чувак? – обратился я к Мартину. – Он у вас часто тусуется?

– Нет. – Мартин крутил между пальцами вилку. Ловко крутил, я даже засмотрелся. – Здание сдается тому, кто деньги платит. И сцена, и зал. Мы обеспечиваем только выпивку, наркотики и прочие удовольствия.

– И эмоциональный генератор? – хмуро спросил Тройка.

– И его, – невозмутимо ответил Мартин. – У нас разрешение на него. Он постоянно включен на повышенную восприимчивость и дружелюбие.

– Ничего себе дружелюбие… – сказал я.

– Я не знаю, что произошло вчера с эмоционал-операторами. Я не знаю. Эмоциональный генератор – предмет тонкий. Может быть, речь того парня так наложилась, дала агрессивный оттенок общему фону… Толпа оказалась восприимчивой к его словам. Он накачал людишек, а потом ты поломал его линию, дав выход агрессии. Агрессия послужила той искрой, что разрядила накопившуюся в толпе негативную энергию и жгучее желание пойти за лидером, оратором. Сегодня уже никто не вспомнит о том, что говорил этот человек… То есть киборг. Все будут помнить только драку, побоище в клубе «Змеиная куча». Эмоциональный генератор – штука недолговечная. Она не внушает, а только способствует внушению, создает благоприятную атмосферу. Адрака, конечно, не является благоприятной атмосферой. Вот. – И Мартин занялся омлетом.

– Хех! Так я получаюсь как бы герой?! – сказал я.

– Уж больно ты грозен, как я погляжу… – непонятно сказал мне Тройка, а открывшему было рот Мартину он тихо, но внушительно рявкнул: – Ешь, умник!

Возражений не последовало, а сам Тройка, видимо порешив, что уже заплатил за вчерашние прегрешения вполне достаточно, взял свой кубок и принялся смешивать несколько жидкостей из набора странного вида мензурок, что стояли у него на полочке. Видимо, это и был великолепный «Утро», потому что Тройка после принятия этой жидкости внутрь выпрямился, заулыбался и начал жадно поглощать омлет со своим любимым салом.

Площадь не должна была так называться. Как угодно, но только не Литературная. Уж скорее Торговая. Но литература тут тоже была. Из ворованных библиотек на временных НЕКах. Особой популярностью, похоже, пользовались миниатюрные, скрытые НЕКи. Для любителей блеснуть эрудицией на каких-нибудь приемах, тусовках и прочих скоплениях псевдовысокообразованного люда, где обычно ведутся «содержательные» разговоры о чем попало.

Торговали всем. Наркотиками разрешенными и наркотиками запрещенными, телом целиком и отдельными органами, программным обеспечением и корейскими НейроКонтактами. Рядом с одеждой можно было встретить ларек, где доброго вида паренек предлагал легализированное огнестрельное оружие. Косо прилепленная табличка указывала, что тут продается оружие только по лицензии. Так же косо прилепленная ухмылка продавца предлагала приобрести и более серьезные вещи без всякой лицензии. Нормальный торговый ряд. То есть торговая площадь. В центре столицы.

Толчея, людская толпа, что-то кричат, что-то несут, кого-то бьют тихо и беспощадно. Воров, что характерно, почти нет. Шансов выжить при провале у рыночного вора не больше, чем у таракана, которого застали ночью на кухне в центре стола. У какого-нибудь мясника появится несколько свежих органов в заморозке, для продажи. Это в худшем случае. Если повезет, вора могут посадить на «крючок» и сдать в ближайший закрытый публичный дом, где он будет находиться в нормальном для «крючков» положении раба. Без воли, без сопротивления, но в сознании. Неизвестно, что хуже.

Тройка уверенно пер сквозь толпу. Он был одет в темно-серую рубаху с футуристическими картинками на плечах и спине и темные джинсы, продранные на коленях. В ухо он ухитрился повесить серьгу, а в правый глаз запихнул цветную контактную линзу. Таким образом, он походил то ли на начинающего природника, эдакого праправнука первых хиппи, то ли на задвинутого киборга, который выбрался из своих трущоб подышать почти свежим воздухом.

Идти за Тройкой было просто. Он прокладывал дорогу одним своим видом. Если его принимали за киборга, то, вероятно, не хотели связываться с представителем урезанной в правах части населения, презирали, а если принимали за природника, то не связывались по другим причинам. Природники, в отличие от своих прадедов хиппи, не придерживались лозунга «Твори любовь, не войну». Природники могли и по шапке накидать, ибо значительная часть из них постоянно балансировала на грани пятидесятипроцентного порога КИ. Не киборги, но уже частично и не люди. Причем все искусственные изменения были максимально приближены к боевым.