— Я всегда одерживаю победу. В конечном итоге.

Синди глотнула воздух, и, ощутив внезапную сухость в горле, сделала глоток кофе. И поперхнувшись, закашлялась.

Говард забрал у нее кружку, чтобы кофе не расплескался, и похлопал по спине.

— С тобой все в порядке?

Нет, сейчас уже далеко не все… Не из-за виски, подмешанного в кофе, а от внезапного озарения. От мысли, которая пришла ей в голову еще в ванной. Она почувствовала влечение к этому человеку. Попросту говоря, хотела его. И ей даже казалось, что это желание было взаимным.

— Синди?

Она подняла глаза.

— Что? Со мной все хорошо, не беспокойся.

Может быть, дать ему понять? Или сразу броситься к нему в объятия? Думай, Синди, думай, твердила она себе. Вообще, если молодой человек начинал проявлять к ней интерес, она либо сразу принимала это, либо притворялась, что не замечает. А что сейчас: получается, она просто ждет, пока Говард сам проявит инициативу? Ей почему-то казалось, что сильная женщина, какой она себя привыкла считать, должна реагировать на мужчин иначе. И до настоящего времени вела себя с ним смело и уверенно, поэтому нелепо отступать и переходить в выжидательную позицию. Тем более, что ждать ей явно не хотелось. В самом деле, если бы не Пэт с Оливером…

— Эй, ты где? — позвал ее Говард, проводя туда-сюда рукой у нее перед глазами.

Она тупо посмотрела на него.

— Как где? Здесь, рядом с тобой, а что?

— Мысли твои сейчас за сотни миль отсюда.

Нет, неправда, хотелось ей ответить. Ее мысли были прямо здесь, в полушаге от нее. И в то же время короткое с виду расстояние могло оказаться труднопреодолимым большим каньоном, поскольку она до конца не представляла себе, как надлежит вести себя с этим человеком.

— Ошибаешься, мои мысли не покидали пределов этой комнаты, — поправила она его.

Синди мельком взглянула на Пэт и Оливера, которые молча готовили ужин, совершенно забыв о существовании ее самой и Говарда. И ей подумалось, что это не так уж и плохо.

— Как тебе кажется, они смогут наладить отношения? — тихо спросил он.

— Не думаю, что прощение этого эгоиста — лучший выход для Пэт. Я знаю, что Оливер хочет этого, и, более того, все выглядит так, будто он даже прикладывает неимоверные усилия, но… — Она пожала плечами и забрала из рук Говарда кружку с кофе. — Я просто не хочу видеть, как спустя месяц-другой моя подруга вновь начнет страдать и терпеть унижения.

— Иногда приходится рисковать, чтобы одержать победу.

Синди посмотрела на него.

— Не уверена. После свадебной эйфории частенько начинается сущий кошмар.

Говарда удивил ее вывод.

— Ты не знаешь примеров удачных супружеских пар?

— Всего один или два, но, если вдуматься, и в этих случаях все представляется, как большая и рискованная, азартная игра.

— А твои родители?

— Мать с отцом были вполне счастливы. Хотя папу я помню смутно. Он умер, когда я была совсем маленькой.

— Прости. Смерть кого-то из родителей — это очень большая потеря. Даже для ребенка, который в тот момент не все осознает.

— Отец уже был смертельно болен, когда я родилась, так что мы с матерью были подготовлены к тому, что вскоре потеряем его.

— И мать, значит, не стала вторично выходить замуж?

— Как же! Выходила, и не раз, — улыбнувшись, сказала Синди. — Но ей уже претили семейные каноны, и она нарушала их. Понимаешь?

— Судя по не слишком продолжительному рассказу, твоя мать — интересная женщина.

— Это даже слабо сказано, можешь мне поверить.

Синди в душе была благодарна матери за то, что та переехала в Палм-Бич с четвертым мужем и решила навсегда остаться там, когда развелась. Издали ей было труднее управлять жизнью дочери.

— Что ж, расскажи еще что-нибудь о себе, — попросил он.

Синди в удивлении прищурилась.

— Послушай, я за пять минут выложила тебе едва ли не половину своей биографии.

— Я уже говорил, что собираюсь узнать тебя получше, — сказал Говард.

Очаровательный и опасный — вот кто он такой! На этот счет она оказалась права.

— Все, хватит, теперь наступают твои пять минут. Считаешь ли ты, что муж и жена должны, во что бы то ни стало быть вместе всю жизнь?

— Вовсе нет, — ответил Говард. — Но если изначально этих людей объединяла любовь, и она не потеряна, значит, еще не все кончено.

Синди недоверчиво посмотрела на него.

— Это что, аксиома из личного жизненного опыта?

— Не моего. Никогда не был женат и пока не собираюсь.

— Тогда кого ты подразумеваешь? Только, пожалуйста, не говори, что это про Пэт с Оливером. Их случай совсем из другой оперы.

— А у тебя есть задатки следователя, — заметил Говард.

— У кого, у меня? — удивилась Синди. — Да я просто-напросто задаю самые невинные вопросы.

— Невинные? Мне так не показалось.

— Думаю, ты специально стараешься задеть меня.

— Не нужно обижаться. Острый и толковый вопрос намного продуктивнее наивного и дурацкого.

Синди отпила из кружки, пытаясь осознать услышанное.

— Ты начал раздавать комплименты. Спасибо.

— Я лишь сказал то, что пришло мне в голову.

Она посмотрела на него.

— Послушай, не отвлекай меня. Так кого ты имел в виду? Своих родителей?

— На самом деле я говорил о бабушке. Именно она воспитывала меня в первые годы. Во всяком случае, пыталась заниматься воспитанием.

— То есть?

— Как бы тебе сказать? В общем, в детстве я был большим сорванцом.

— Ты? — Синди широко раскрыла глаза в притворном удивлении. — Шутишь, что ли?

— Но ведь ты совсем не знаешь меня, — смеясь, добавил Говард.

Опустив кружку, она вновь взглянула на сидящего рядом мужчину и улыбнулась:

— Выходит, все в жизни может измениться, не так ли?

Говард смотрел в темные глаза Синди и досадовал на то, что повстречал эту женщину только сейчас. Остроумная, временами язвительная и прямолинейная… Притом достаточно ранимая, легко вызывающая у него сочувствие.

— Да, я думаю, все меняется, притом к лучшему, — сказал он, дотянувшись до ее мокрых локонов и пытаясь играть ими.

— Ужин готов, — нарочито громко объявила Пэтти.

Синди вскочила с места так, будто за окном снова ударила молния.

— Спасибо, — тихо сказала она Говарду, когда они вместе направились к столу.