Вы уже догадались, что мы все были только проекциями. Когда ваше обучение закончится, вы проснетесь, снова становясь маленькой девочкой. Не спешите, начните с себя, мы договорились?

— Вы хотите сказать, что это все действительно существует? — логичность сна поражала. — Вся эта магия, диагностика наложением рук и лечение странными телодвижениями?

— Я именно это и хочу сказать, — кивнул пожилой профессор, исчезнув. Вместе с ним исчезла и проекция, только книги, уже изученные вдоль и поперек, остались.

— Все, теперь ты можешь сама! — сообщила женщине появившаяся маленькая девочка. — Только помни: тебе никто не может навредить, совсем никто, да?

— Да, маленькая, — улыбнулась Ленка, готовясь к боли, хотя, по сравнению с тем, что женщина испытала во время обучения… От ее интонаций малышка засияла и… ставшая снова маленькой, доктор Лена проснулась, сразу же застонав от уже, казалось, забытой боли.

***

Боль, казалось, ожгла нервные окончания. Несмотря на то что Ленка знала, как наложить болеутоляющие чары, она это сделать не могла — ее руки были полностью иммобилизованы. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы прогнать черные мушки перед глазами, доктор Лена медленно повернула голову к Дадли, стараясь не дергаться резко. Мальчик все также гладил сестру, и в его глазах Ленка заметила боль за нее…

— Дад… — прошептала девочка. — Позови кого-нибудь из вра… врачей… — уже и забыв, что длинные фразы не для нее, доктор Лена задохнулась в середине.

— Я сейчас! — сразу же воскликнул Дадли, уносясь в сторону двери. — Я быстро!

— Стой! — попыталась позвать Ленка, но было уже поздно, мальчик убежал, чтобы через минуту привести доктора, сразу же внимательно посмотревшего на бледную девочку, отказывающуюся от морфинов.

— Что случилось, Герания? Согласна на укол? — поинтересовался врач, понимавший, что опиаты — дорога в один конец, но другого выхода не видевший.

— Нет, — покачала головой доктор Лена. — Снимите гипс, пожалуйста, я попробую немного другую гимнастику…

— Ну давай попробуем… — доктор был согласен на что угодно, потому что попробовали они уже все.

Через десять минут гипс был снят, открывая руки девочки, сразу же увидевшей на среднем пальце левой руки точно такое же колечко, как и во сне. Уже и так поверившая в реальность сна девочка хотела было наложить на себя обезболивающие чары, но замерла. Вздохнув, Ленка начала с диагностики, чуть не воя от боли, прострелившей руки. Мужчина смотрел на усилившуюся бледность ребенка, поражаясь ее силе воли. Другие дети уже были бы в истерике, а Герания что-то делала руками, глядя в пространство расширенными от боли зрачками.

Разобравшись с ответом диагностики, Гера поняла, что чары на руках не дадут ничего, потому наложила заморозку нервных окончаний. Проблема оказалась не в болезни, а в каком-то черной кляксой лежащем на ней проклятье. Именно оно стимулировало мозг, генерируя эти жуткие болевые импульсы. Теперь надо было подождать, пока подействует заморозка и мозг перестанет обрабатывать именно эти импульсы, а потом уже думать, что делать с проклятьем.

— Неужели помогло? — удивился врач, увидев, как напряженная девочка расслабленно опала на подушки.

— Пом… могло, — дыша очень быстро, по-собачьи, ответила Ленка. — Кис… кис… на… до…

— Кислород! — понял Бранд. — Сейчас подключим… — он нацепил маску на девочку, резко повернув регулятор.

— Спа… сибо… — через некоторое время ответил вымотанный ребенок. Чары были энергоемкими, а сил у измученного болью организма оставалось совсем немного. — Те… перь… не боль… но… — прошептала Ленка. Целительство работало, но… Для него тоже были нужны силы, которых не было.

— Покушаешь? — поинтересовался доктор, получив в ответ осторожный кивок. Кивнув в ответ, он вышел из палаты.

Как из сада она оказалась в палате, Ленка не помнила, но девочку сейчас интересовало другое — как деактивировать проклятье, полностью его снять в таком состоянии юная целительница точно не смогла бы, поэтому нужно было деактивировать и заблокировать. Само проклятье оказалось сильным — как бы не материнским, что в свою очередь означало живую мать этого тела. Решив об этом пока не думать, Ленка сосредоточилась на своих ощущениях, постепенно блокируя остаточные импульсы.

Датские маги в это время доложили об обнаруженном, получив карт-бланш от королевы Дании, и пытались объяснить ситуацию миссис Свенсон, им ни на пенс не верившей. В конце концов Великий Маг Петер внес предложение — поговорить с девочкой, на это Алисия была согласна, потому внушительная делегация отправилась в палату медблока бункера, лязгая подковками по металлическому покрытию пола.

Ленка кушала. Медленно, не торопясь, она принимала ложку за ложкой от любимого брата, прослеживая функции организма. Делая частые паузы, девочка пыталась понять, почему не блокируется проклятье. Простреливавшая время от времени тело боль сосредоточение сбивала, поэтому Ленка прекратила это бессмысленное занятие.

— Какая сестренка у меня хорошая, — ласково произнес Дадли, потянувшись погладить Геранию. — Так здорово покушала!

— Спасибо, братик, — едва слышно ответила девочка, на которую с жалостью смотрела Петунья, кормившая сейчас чего-то опять испугавшуюся Гермиону.

— Разрешите? — в палату вошли трое мужчин в сопровождении миссис Свенсон, что заставило Петунью удивленно посмотреть на сестру. — Мы ненадолго.

— Здравствуйте, целитель, — слегка поклонился старший из мужчин — высокий седой мужчина с цепким, но не злым взглядом. — Мы хотим предложить снять проклятье.

— А кто вы? — поинтересовалась доктор Лена и, не ожидая ответа, продолжила: — Я пыталась его заблокировать, но оно слишком агрессивное, а я…

— А вы еще маленький ребенок, — подхватил седой. — И вам больно. Я — Великий Маг Петер, главный маг Дании, нахожусь тут по приглашению.

— Если сможете снять… — вздохнула девочка, очень желая избавиться от этой боли, хоть и понимала, что даже после снятия проклятия ее сразу не отпустит. Так сказать, перелом ноги не означает отсутствие бронхита.

Дадли с удивлением смотрел на мужчин, демонстрирующих явное уважение к сестренке, не понимая причин этого, но не мешал, видя, что Гера не возражает. Мужчины простерли руки над девочкой, работая со сложным и очень сильным проклятьем, предназначенным для медленного убийства целителя — совсем юной девочки, инициировавшей свои силы в результате сильной боли.

— Материнское, — заметил Ильяс, помогая шефу отделить щупальца проклятья от нервной системы ребенка. — И автор-то жива…

— Найдем, — скривившись, ответил Петер. Против такого, как оказалось, истинные целители защищены не были, что создавало свои проблемы. — Давай, подсекай!